Книга Большая Засада - Жоржи Амаду

— У меня тут посылка для него, которую он попросил меня привезти из Такараша. Сказал, что будет здесь не сегодня завтра.

— Еще не приехал. Если хотите, оставьте посылку: когда капитан появится, я ему отдам.

— Я оставлю посылку и, если позволите, груз тоже. Я не сумасшедший, чтобы рассиживать здесь под носом у цыган. Эти покупки полковник Боавентура отправил из Ильеуса. Для праздника, — пояснил он.

Турок выяснил, правдивы ли слухи:

— Вы хотите сказать, что в этот раз доктор сам приезжает, так ведь?

— Точно.

— Какой доктор? — вмешался в разговор Валериу Кашоррау. Он пришел с Манинью пропустить стаканчик и купить кусок сушеного мяса, чтобы поджарить на углях в сарае для соломы и съесть с мукой и рападурой.

— Сын полковника, доктор правоведения. Он уже полгода как уехал отсюда.

— Ну и где он? Чем занимается?

— В Рио-де-Жанейро, наслаждается жизнью.

— И правильно делает. Я слыхал, он смелый парень, — продолжил Валериу Кашоррау, всегда готовый поговорить об удальцах и драках.

— Есть в кого, — вмешался Манинью, который был в курсе событий. — Полковник Боавентура страха никогда не знал.

— Он не просто храбрец, он еще и мужик хороший.

— Он и в этом в отца пошел, — подтвердил Пержентину.

В дверях показался цыган, обнимающий за талию проститутку. Все присутствующие ее знали: Гута-метиска хороша в постели, бесстрашна и насмешлива, высокомерна.

8

И если путешественников было мало, то звезд на колдовском небе было огромное количество. Луна, подвешенная над рекой, освещала широкую долину Большой Засады: холмы, пустырь, убогие домишки, стан погонщиков, — а на другом берегу реки цыганские повозки, лошадей и ослов.

Мария Жина узнавала дорогу принцев и фей, ступая по лунному свету, разлитому по камням, переходя реку в поисках цыгана, который спрятал солнце на дне кастрюли. Конечно же, именно он освободил луну и засеял бесконечность звездами. Почему он не позвал ее, чтобы помогла пасти стада? Она должна была встретить его, это неизбежность, судьба.

Кто-то сказал, что приехал двор царя вавилонского и четыре короля из карточной колоды. Все это было смутно и противоречиво, обрывки загадок, и вечер вспыхнул от внезапного возбуждения. Марию Жину ничто не пугало, она привыкла к видениям и голосам, привыкла общаться с призраками: с оборотнем, безголовым мулом, великаном Адамаштором, доной Саншей в золоте и серебре, царем Соломоном в мантии со звездами.

Она, робкая и кроткая, состарившаяся, жила в своем углу, завернувшись в тряпье, на губах постоянно блуждала боязливая улыбка. Женщина говорила сама с собой или бог его знает с кем — она-то точно знала, но хранила тайну и, когда ее спрашивали, прижимала палец к губам, улыбаясь во весь рот. В постели она частенько буянила: может, именно поэтому ее выбирали в основном чужаки; те, кто знал, шли с ней, только если не было другого выхода. Прилипнув к клиенту, она несла всякую чушь, начинала рыдать или разражалась хохотом, отказывалась от платы. Как будто внезапно узнала старую любовь. Словно незнакомый клиент был близким ей человеком, мужем или возлюбленным и сама она была другой, не той кроткой Марией Жиной, которая уходила в заросли, где, казалось бы, терялась навсегда, а потом возвращалась вся в листве и цветах. Кроткая, она никому не делала зла.

Цыганской ночью ступая по лунной дорожке, Мария Жина шла к своей судьбе подобно двору царя вавилонского. На губах — счастливая улыбка.

Различить идущего можно было издалека: лунный свет заливал дорогу, ночная тьма отступила. Но не совсем, потому что ни одна живая душа в Большой Засаде не могла объяснить, куда исчезли цыган Мигел, самый молодой из четырех мошенников, и Гута, влюбленная и бесстрашная. Какое убежище, какая тьма укрыла их?

Последним, кто их видел, был Дуду Трамела, на полпути между складом какао и лавкой Фадула. Они шли обнявшись, такие отрешенные, что, несмотря на то что было светло, не заметили мальчишку.

— Боже меня сохрани! — прошептал болтун, подумав о том, что может произойти, когда парочка дойдет до соломенной хижины проститутки, где ее, должно быть, ждал сгорающий от нетерпения Доринду. Он с ума сходил по Гуте и метал громы и молнии.

Но, судя по всему, влюбленные направлялись не в хижину и, вопреки предположениям Дуду, роковая встреча не состоялась. Точно так же как это произошло с Марией Жиной, они исчезли в лунном сиянии, в то время как старый Жозеф направлялся в сторону пустыря, навстречу погонщикам. Он хотел продать им безделушки и лошадей. Глухие трели жаб приветствовали полную луну.

9

Когда гадают женщинам, чем старше и страшнее хиромантка, тем больше ей доверия. Однако чтобы читать по руке мужчины, мерить ногтем линию судьбы, смотреть клиенту в глаза, говоря о безнадежной страсти, цыганка должна быть молодой и привлекательной, в ее шепоте должны слышаться обещание и искушение.

Когда старая Жулия, согбенная годами гарпия, пришла в стан погонщиков, предлагая раскрыть тайны прошлого и будущего, Манинью, который жарил сушеное мясо, подшутил над своим помощником:

— Кашоррау, пришла та цыганка, которую ты ждал.

— Вот уж нет, эту не буду даже бесплатно, — проворчал Валериу Кашоррау.

Но Малене он протянул руку, как только эта дьяволица появилась в тени Жозефа. Цыган предлагал продать или обменять породистых животных, был готов провернуть любое дельце. Она предсказывала судьбу. Только ли это? Умудренный опытом Валериу Кашоррау решил, что Малена сулила много больше. У него был повод так подумать и повести себя соответствующим образом: мерзавка только и делала, что предлагала себя самым нахальным образом.

— Хочешь, цыганка погадает тебе по руке, красавчик? — спросила она, обращаясь к помощнику погонщика, и повторила, расплываясь в зазывной улыбке: — Пойдем, красавчик!

Тщеславный хвастун протянул ей руку, предварительно вытерев ее о штанину:

— Держи…

Когда Малена наклонялась, в вырезе платья виднелись груди. На долю секунды перед Валериу Кашоррау мелькнули два пышных плода, и Малена сразу же поднялась, сводя его с ума.

Высокая складная молодуха, лицо как полная луна, бедра как у кобылки. Малена взяла руку Валериу, сжала грубые пальцы, выхватила монетку, провела ногтем по линии судьбы, легонько пощекотав. Помощник погонщика замер от возбуждения.

Валериу Кашоррау мало что услышал из нудной избитой болтовни, ощупывая другой рукой тело цыганки. Впрочем, размеры задницы ему не удалось оценить верно, потому что дьяволица, продолжая буравить его взглядом, все время ускользала и выманивала еще монетку.

— Позолоти еще ручку, красавчик, и я расскажу остальное…

Остальное Валериу Кашоррау хотел выслушать, почувствовать и потрогать не здесь, а в темноте зарослей, подальше от взглядов Манинью и Жозефа, занятых неспешной болтовней. Жозеф поносил местечко — где та тьма народу, которую обещал турок? Манинью только смеялся: