Книга Некро Файлы - Джордж Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слайс изучал каждое ее движение, покачивание полных грудей, дрожь крепких бедер, складку губ, когда она произносила каждое слово. Он мысленно намечал свой художественный подход, планировал импульс своих мазков, находил космическое вдохновение в поэзии ее движущегося тела.
Откровение обрушилось на него с такой силой, что он откинулся на спинку стула, его длинные руки свисали ниже сиденья. Он видел все это с кристально-голубой ясностью: его работа должна быть выставлена на всеобщее обозрение, а не только для полиции, отдела по расследованию убийств и коронера. Он выставит свое кровавое искусство, как человеческое граффити, на всеобщее обозрение. Пламя Федры станет его первым посланием миру. Более чувствительные души увидят смысл за пределами вырезанной и содранной плоти. Возможно, некоторые из них даже мельком увидят грядущую синюю гибель.
Демоническая ухмылка вернулась и осталась на его лице, словно маска.
* * *
Когда он последовал за ней через заднюю дверь заведения "90 Night" на плохо освещенную парковку, он внезапно почувствовал страх. Не его собственный страх, а слабую эмоцию вторгшегося разума из Психушки. Разумa четырехглазого профессора, того самого, который нечаянно превратил его в нового бога.
Добро пожаловать на борт, профессор. Добро пожаловать в мой ебанутый мозг. Пойдем, и я покажу тебе, что я собираюсь вместе с тобой сделать. Теперь ты на моей орбите.
Он почувствовал, как слабак извивается, ощутил вкус его ужаса, ощутил его тщетное сопротивление.
Ты не можешь спрятаться от меня, придурок. Теперь ты это знаешь. Ты только начинаешь видеть мою силу.
На другом конце города он беспомощный съежился.
Ты думал, что можешь контролировать меня? Жирный ублюдок. Мы сделаем ее, ты и я, а потом превратим ее в необработанное искусство. Я знаю, что ты получаешь удовольствие от смерти. Представь, какой кайф ты получишь, когда я сделаю тебе...
Она наклонилась, чтобы отпереть дверцу своей потрепанной бронзовой "Тойоты", и Слайс прижал кончик лезвия к ее пояснице.
- Ни звука... - прошипел он.
Тело Федры напряглось, дыхание перехватило.
Он подошел к ней, обнял, словно любовник, и переместил острие ножа на нижнюю часть ее правой груди.
- Мне понравились твои стихи, - прошептал он. - Они погружают меня в абстрактное настроение.
Он повел ее к зеленому мусорному контейнеру за заведением.
- Я собираюсь сделать кое-что очень абстрактное, - сказал он ей. - О тебе будет говорить весь мир искусства.
Он завел ее за мусорный контейнер и прижал спиной к его прохладной поверхности.
- Если ты закричишь, я перережу твою прелестную глотку.
Он разрезал тонкий материал ее чулочного корсета от шеи до промежности, затем снял его с ее гибкого тела.
- Я чую твою сущность. Я слышу, как твоя кровь бежит по венам, желая вырваться наружу.
Он ловко пробрался пальцами сквозь ее лобковый куст и проник в теплые губы ее промежности.
Она попыталась отстраниться от его прикосновения, но ее ягодицы уже были прижаты к мусорному контейнеру.
Его молния расстегнулась с громким скрежетом, и тяжеловесный пенис толкнулся в ее сухую щель.
- Пожалуйста... не надо... - прошептала она.
- Ты сухая, как кость, - хихикнул он, - но я могу это исправить.
Он зажал левой рукой ее рот и провел лезвием вниз, по животу.
- Я трахну тебя, - сказал он и вонзил лезвие глубоко в ее влагалище.
* * *
Профессор чувствует укол зависти, когда огромный член скользит глубоко в кровавый туннель разрушенной плоти. Если бы он был так хорошо одарен, то, возможно, никогда бы не прошел через свои различные стадии превращения в книжного червя, оставшись без женщин в средней школе и колледже, через серию неудачных сексуальных контактов с проститутками и шлюхами, которые легкомысленно относились к его члену-червю, и дальше в одиночестве занялся наукой. Если бы судьба дала ему эту великолепную оглоблю, вместо этого сумасшедшего садиста, то, возможно, он не вызвал бы суккуба в своем ЛСД-ритуале секса и самоуничтожения, ту, которая подсказала ему формулу и возможности Ли Ди 1...
Зависть, сожаление и, теперь, отвращение - когда он пойман в ловушку в сознании монстра, будучи больным свидетелем убийства умирающей женщины. Ее разум кричит от ужаса и неверия, когда лезвие разрезает ее грудь.
Топор с короткой рукояткой мелькает в тусклом свете далекого уличного фонаря и ударяет женщину в плечо, полностью отделяя ее руку от тела. Фонтан крови хлещет из разорванной глазницы, заливая тебя/ее убийцу-психопата и усыпанный мусором тротуар горячим разливом ее жизненной сущности. Она входит в оцепенение и милосердный шок/ты чувствуешь, как центр ее разума тает, рассеиваясь случайным образом/каждое капающее направление приближает к смерти/его шик мясной лавки/немного не в себе...?
Ее голова легко отрывается, хотя топор продолжает скользить в его смазанных кровью руках. Как крики котенка упавшего в колодец, мяуканье обезглавленной женщины эхом отдается где-то в глубине его мозга, как психические крики из запертого коридора. Затем наступила мертвая тишина. Tы начинаешь напевать беззвучный поток мелодий, пока лепишь мясо и кости. С глазами, горящими синим огнем, легко работать в темноте.
Он/ты/она/ОНО... блаженство духа и плоти, уносящее эоны назад... назад к большому гребаному взрыву!
Из своего безуглого уголка ослепительно голубой галактики ты чувствуешь, как ее призрак улетает прочь.
Ты работаешь вслепую, на ощупь, под звук раздираемой плоти и перемалываемых костей, при свете внутреннего голубого сияния, там, где межзвездные радиосообщения просачиваются в кривые зеркала и разбитое пространство и время, вызывая навязчивые воспоминания об идиотских телефонных разговорах, врывающихся в твою старую реальность, как то дерьмо, что льется из твоего телевизора и заставляет тебя хотеть найти этих деревенщин и заставить их истекать кровью, как застрявших свиней. Ах, сладкие воспоминания. Чьи воспоминания...?
Плохой до последней косточки. Обжигающее синее тепло изгибает зеркала, зеркала ловят мелодии, которые ты напеваешь, делая свою лучшую работу. Искусство монстров. Скоро открытие в твоем подпольном театре.
* * *
Орбита спутника начала распадаться, когда он проходил над Манилой. Его неизбежное проникновение огнем в плотную атмосферу Земли еще не было рассчитано теми, кому платят за наблюдение за подобными вещами; когда будет намечена гибель "Ком-Сата", он будет считаться еще одним куском дорогого космического мусора, способного пролить минимум опасных обломков на планету. Несколько минут спустя обреченный спутник прошел высоко над Гонконгом и к югу от него и, в конце концов, над Майами, где Люси Нэйшн и Пинчон соединились на борту
