Книга Битва за Лукоморье. Книга I - Роман Папсуев

Что ж, сложная задача, да «взялся за гуж, не говори, что не дюж». Да и не могла Василиса отказать свекру в просьбе, тем более что уже давно почитала борьбу с черной магией своим истинным призванием.

* * *

Предместье плавно перешло в город. И впрямь красиво тут: улицы вымощены булыжным камнем, дома стоят разноцветные, с цеховыми вывесками, кованными из железа да расписанными яркими красками. Посреди города – большая площадь с изукрашенным скульптурами фонтаном, из которого любой может утолить жажду. Люди по улицам ходят нарядные, кто по делу спешит, а кто и не очень, ишь, сколько зевак, что глазеют на кавалькаду придворных.

Хорошо бы тут побывать как-нибудь с Желаном, погулять по узким улочкам, купить букетик у бойких девчонок-цветочниц, отведать у местного пекаря крендельков, примерить расшитую золотыми цветами зеленую тунику, пройтись по крепостному валу, любуясь оттуда открывающейся до самого окоёма далью. Надо будет так и сделать, но сперва дело.

Дорога забирала резко вверх, к высившемуся на холме замку, мимо старых укреплений. Карета прогрохотала по камням небольшой дворцовой площади и остановилась перед парадной лестницей.

И красную дорожку расстелили, и ратники в зеркально-сияющих доспехах замерли с алебардами на плече… Да, однако, с почетом гостью встречают – аж сам король Дарослав к подножке кареты вышел, руку подал.

Видный мужчина, высокий, широкоплечий, такому любые доспехи не в тягость. Годимир Твердославович говорит, что рубака его побратим не из последних и храбрости отменной. Похоже, так и есть. Серые глаза под темными густыми бровями, высокие скулы, твердые очертания губ, усы с проседью – весь облик говорит о человеке спокойном и рассудительном, а вот темные круги под глазами указывают на то, что спит король плохо, тревожится. Немудрено.

Слова его величество выговаривал, словно камни ронял.

– С приездом, царевна Василиса, досточтимая сноха моего любимого друга. Спасибо, что откликнулись на мою просьбу незамедлительно. Прошу отдохнуть после путешествия, а там и в пиршественную залу. Этикета еще никто не отменял.

Василиса, вложив ладошку в сильную руку Дарослава, ступила на ковровую дорожку, тянувшуюся по лестнице наверх, до самых дверей дворца.

– До пиров ли, ваше величество, если речь идет о жизни наследника престола и спокойствии ваших подданных? – спросила она, твердо глядя в измученные глаза собеседника.

– Вы представляете царствующий дом наших соседей и союзников…

– Я прежде всего приглашена к вашему двору с определенной целью, как знающая и… долженствующая вам помочь… гостья.

Пышные дворцовые фразы росшей в лесах чародейке всё еще давались с трудом, но Василиса надеялась, что с опытом придет и вкус к подобным оборотам. Жизнь научит. Высокопарное выражение, однако, произвело на короля должное впечатление. Чуть помявшись, он произнес:

– Премного был наслышан о вашей красоте и уме, но действительность превосходит все ожидания. Тогда прошу отобедать в узком кругу, там и обсудим мои семейные неурядицы.

Каково! Сын в чудище превратился, а ему – неурядицы! Василиса никогда не была подозрительной, но холодные слова Дарослава ее задели. Может, он сам всё же причастен к случившемуся? Сыновья отцам дорогу часто переходят… та же служанка смазливая… А может, Войтех этот на жизнь государя злоумышлял, не дождавшись естественной смерти родителя? Вот тот и ответил, а за помощью для отвода глаз послал, и не к уважаемому чародею, а к никому толком не ведомой молодке. Нет, со счетов никого сбрасывать нельзя, хотя на первый взгляд король производил благоприятное впечатление. Надо разбираться.

По дороге наверх, внимательно осмотрев бело-красный фасад дворца, Василиса получила ответ на один из главных своих вопросов: жилище короля Дарослава было прекрасно защищено от черной волшбы. Охранные символы и руны начертали давно, но главное – они были наполнены волшебной энергией. Подобная защита может уберечь от внешних воздействий, но не способна оградить здание от магии, использованной изнутри. Значит, во дворце и следует искать.

* * *

Дарослав исподтишка рассматривал гостью. Годимир, – расхваливая свою сноху, до небес превознося, мог и прихвастнуть под воздействием сливовицы и зелена вина. Они тогда, помнится, немалый бочонок вдвоем уговорили… А уж сколько бутылей…

Но хороша! Росту среднего, но кажется высокой и статной. И всё-то у нее при всем, а наряд это еще больше подчеркивает. И перси[12] высокие да округлые, и задок ладный, и на щечках румянец, не чета бледной немочи, в которую иные девы превращаются, дабы изяществом томным вельможных рыцарей покорить. Волосы русые ниже пояса будут, коли косу распустить, брови темные тонкими крылышками изогнуты, носик ровный да точеный, зубки белоснежные, а всего удивительнее – глаза.

Словно мох лесной изумрудный, по которому перекатываются чистые родниковые струи, и мерцают в глуби этих глаз золотые искорки-смешинки. Платье на царевне дорогое, серебром-золотом расшитое, похоже на сарафан приталенный, с разрезами по бокам. Из-под разрезов выглядывают зеленовато-коричневые, пятнистые то ли чулки, то ли штаны, обтягивающие стройные ноги, на голове корона драгоценная, с немалыми камнями смарагдовыми[13]. В ушах – серьги дивной работы, а на шее – золотая подвеска в виде наконечника стрелы.

Гостья согласилась умыться перед трапезой, и король велел проводить ее в загодя приготовленные покои. Сам же отправился в малый зал, к жене.

Тереза вскочила, едва он вошел, и выпалила:

– Ну? Как она?

Дарослав медленно прикрыл двери в зал, давая себе время, чтобы подобрать правильные слова. Нет, он не забыл, что прежний лед недавно взломан, просто долгие годы супружества научили его некоторым вещам, поэтому отвечал король жене, изобразив на лице полное равнодушие.

– Приехала ко времени, не опоздала. Насчет красоты Годимир, конечно, приврал. Надеюсь, не соврал насчет ума и пытливости. А так – обычная молодуха, ничего особенного, сама знаешь, я темноглазых люблю.

Тереза поджала губы. За годы супружества она тоже научилась кое-каким вещам, а потому сразу поняла, что муж врет и чужестранная чародейка – красавица. Но сейчас это не имело никакого значения.

– Она – наша последняя надежда, Даро, – глухо произнесла Тереза, тяжело опустившись в кресло и разглядывая свои руки.

Дарослав не ответил.

* * *

Умывшись с дороги, Василиса с помощью нехитрых заклятий сменила пышный дорожный наряд на более удобный – даже помощь мамок-нянек не понадобилась. Взмах рукой – и вот на ней уже ладная рубашка, украшенная тонкой мережкой и шитьем белым по белому. Еще взмах – и появился причудливый, но удобный сарафан длиной чуть ниже колен, из редкостного золотистого шелка. Ну и напоследок – вместо массивной церемониальной короны – венчик с самоцветными украшениями в виде водяных лилий.