Книга Его слабость - Татьяна Анина

Я отвернулась и пошла на парковку. Машину Антона приметила и подошла ближе. Мой муж развалился на переднем сидении и держал руку на голове тощей блондинки. Та чмокала его член.

– Глубже, детка, – стонал Свин, надавливая на голову девице.

Увидел меня. Х*й опал.

*********************************

– Не верь ей Соня, – уравновешенно сказал Лёша.

– Что?! – заорала девка. – Люди добрые! Что творится!

Добрые люди в составе трёх уже зашли в магазин. Те самые мужики в потёртых футболках. Вонючие и пропитые.

– Он ко мне всё время ходил! – продолжала продавщица. – Жениться обещает, а сам с женой припёрси!!!

– Сонь, – позвал меня Лёша.

Я подняла на него мокрые глаза и печально улыбнулась.

Он смотрел на меня ошарашенно. Думал, что я глазом не моргну? Вот что угодно, только не измена.

Я просто не переживу.

Даже если Лёша верный, а изменял Леший.

Горько усмехнулась и отступила назад, наткнувшись спиной на мужика.

– Васин, я не понял, ты чё наших девок портишь? – возмутился один из мужиков.

– Меня на какую-то корову променял! – вошла во вкус продавщица.

Леший метнулся к ней. Схватил за волосы и лицом ткнул в кассовый аппарат. Потом, так же за волосы, подтянул к себе и с лёгкостью, как куклу, перетащил через прилавок.

Мужики ринулись вперёд. И первый, кто замахнулся на Васина, своим кулаком угодил в лицо продавщицы. Потому что Леший девку, как щит использовал, прикрывшись ею.

Девка без сознания распласталась на полу.

Я закрыла глаза и, покачиваясь, вышла из магазина. Вывалилась наружу, жадно хватая горячий воздух ртом.

Лёшу долго ждать не пришлось. Он вышел за мной, прихватив только пачку чая. Кинув пачку на капот машины, он резко поймал моё лицо в ладони.

Большие пальцы водили по солёным дорожкам слёз. А я отречённая смотрела на него и думала, что лучше всю жизнь одной быть.

Лучше!

Не нужна эта любовь. Не нужна привязанность и влечение. Нужно с этим бороться, чтобы больно не было. Изживать насильно желание быть с кем-то рядом. Ни к чему хорошему это не приводит.

– Сонюшка, ты, что же мне не веришь? – болезненно, с отчаянием спросил он. – Я клянусь тебе, ты единственная. Мне нельзя к женщинам прикасаться.

– А я не женщина? Корова?

Он с силой прижал меня к себе.

Мне казалось, что вся его сила и красота, весь его скрытый мир мне принадлежит. Но я упёрлась ногами и руками в двери, в которые он меня тащил. На инстинктивном уровне пыталась отгородиться от чего-то более страшного, чем измена.

– Ты безупречно-красивая, – шептал мне в ухо. – Я очень сильно тебя люблю. Повода не дам. А то что кричат уроды всякие ты не слушай. Ты же видела, что она хотела обидеть, уколоть…

– Лёша, ты девушку избил.

– Поэтому и нельзя прикасаться к женщинам. Сонюшка, я садист.

***

– Ты садист? – наконец-то отмерла я.

Лёша смотрел на дорогу и схватился за руль, рядом с моей рукой, чтобы мы не улетели. Я тут же взяла себя в руки и стала смотреть только прямо. Давила на педали, всё дальше уезжая от уродливой деревни.

– Да. Поэтому у меня никогда не было женщины, – говорил тихо, монотонно.

– А я?! – испугано только глянула на него, заметила, что прибавила скорость и отпустила педаль газа, чтобы ехать медленнее.

– Ты иная, Сонь. Ты моя слабость, – начал говорить Лёшка. – Всё, что внушается или происходит с ребёнком в шесть – восемь лет потом сложно вычеркнуть из памяти и души. В это время начинают детей обучать, потому что это самый подходящий возраст. Но не только знания мы получаем в это время, это формирования душевных ценностей. Помнишь нашу Шестерёнку? Шесть самых активных и крутых учеников класса? Мы были маленькими, нас посадили за парты: Трэша с Ложкой, Кучу с Шишей и нас с тобой. И благодаря тебе, я влился в эту Шестерёнку. Ты меня везде таскала, на все мероприятия, в столовке подкармливала. Может, ты не помнишь, но ругала, когда у меня рубашка из брюк вываливалась, и сама лично заправляла обратно. Я во второй класс только за тобой нёсся. Я по учёбе ради тебя успевал. Ты в моей голове засела, как родная. Соня, ты мне родная. Ты когда вещи моей матери надела, я понял, что мы семья и никому в обиду я свою семью не дам. И поэтому я тебе скажу, родная. Никогда! Ни за что! Не соглашайся даже на мелкие извращения со мной. Даже если тебе самой это нравится. Потом ради меня терпеть начнёшь, а я не остановлюсь.

– Не пугай меня! – закричала я.

Он нагнулся и включил фары. Легче от этого не стало. Тёмный лес и поток света впереди. Так и ждёшь, что какой-нибудь Леший под колёса выскочит.

– То, что произошло в бане, меня из равновесия выбило, – сказал Васин тихим голосом.

Меня, если честно, тоже выбило. А скорей всего весь дух из меня гад выбил, и задница не сразу зажила.

Я остановилась, и пока мужчина соображал, спешно вышла из машины на пустующую дорогу. Встала в свет фар.

Запутанность ситуации меня сводила с ума. Мне нужно было разобраться с этим мужиком! Я люблю его, я жена ему.

– Муж мой! – крикнула я мужчине, который тоже вышел на лесную дорогу за мной. – Ты вчера ездил за сигаретами в деревню?

– Нет, – твёрдо сказал Лёша.

– Лёшенька, у тебя раздвоение личности. Кто-то из твоих личностей ездил за сигаретами в деревню?

– На машине счётчик километров стоит, никто на машине не ездил, – утвердил Лёша.

– Леший!!! – не верила я ему. – Леший, ты ездил за сигаретами?!

– Бегал, – голос стал высоким, лицо изменилось. – Липла эта баба ко мне, но я бы в такую не спустил. Ты же меня знаешь.

– В том то и дело, что не знаю, – плакала я.

– Ногами сорок километров, – как ни в чём не бывало признался Леший. – Понял, что понесёт его. Попа твоя в покое не оставляет. До крови бы выдрал. А тебя нельзя трогать. Он же садист, а я тебя прикрываю.

– Он садист? Васин садист, а не Леший?! Ты псих, Лёша. Ты меня пугаешь. Я тебя боюсь!

– Это тебе не мешает меня трахать, – радостно хохотнул Леший.

– А этот? – я отмахивалась от комаров и с ужасом смотрела вокруг на тёмный лес. – Этот, третий? Он кто?

– Соня, комары заедят, сядь в машину, – сказал Алексей Яковлевич. – Пожалуйста. Я тебе всё расскажу. Не сейчас, чуть попозже, когда ты от этой истории отойдёшь. И с врачом своим познакомлю.

Он подошёл ко мне ближе, боясь спугнуть.

Комары действительно злобствовали. Но что эти укусы, по сравнению с тем, что творилось у меня на душе.