Книга Город как безумие. Как архитектура влияет на наши эмоции, здоровье, жизнь - Сара Уильямс Голдхаген
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что означает это новое объяснение автобиографической памяти? Сказать, что строительная среда – это мы, будет всего лишь легким преувеличением. И разумеется, совсем не преувеличение – то, что строительное окружение определяет, кем мы являемся и как существуем в мире физически, социально и когнитивно, а также как мы строим и перестраиваем свою самоидентификацию. Пример из моей собственной жизни демонстрирует это. Большую часть своих первых четырнадцати лет я жила с родными в Принстоне, Нью-Джерси, на сонной улочке из построенных по авторским проектам домов, очень продуманно размещенных на засаженных деревьями участках в один акр с богатым ландшафтом. Мартин Л. Бек, профессор Школы архитектуры Принстонского университета, спроектировал наш дом, находясь под влиянием представления Фрэнка Ллойда Райта о современном доме как о территории мирного, спокойного приюта. Наша семейная резиденция, хотя и маленькая по вечно растущим пригородным меркам, была нежно любимым убежищем. Деревья, укрывавшие фасад, лишь время от времени позволяли увидеть переднюю лужайку и улицу с въездными воротами, глубоко погруженными в тень. Но с обратной, задней стороны дома панорама утопала в зелени. Сдвижные стеклянные панели от пола до потолка выходили на большой, полностью изолированный двор, из которого не было видно ни одного дома. Каждый из членов моей семьи ценил особое удовольствие от жизни в этом идиллическом окружении, скрытом от глаз соседей цветущими кизиловыми деревьями и магнолиями, форсайтиями и цветочными клумбами, которое в то же время находилось на расстоянии короткой неспешной прогулки от университета и от главной торговой улицы Принстона. Внутри обшитые деревянными панелями интерьеры дома испускали мягкое оранжевато-коричневое сияние, свободно расположенные пространства окружали центральное ядро с камином и лестницей, оставляя укромные уголки, где можно было посидеть, почитать или поиграть. Даже сидя в задумчивом одиночестве, мы всегда знали, где в доме находятся другие члены семьи.
Этот дом – мои родители продали его сорок лет назад! – до сих пор остается составной частью личности, которой я теперь являюсь. Ощущение привилегированности, которое мы все испытывали, живя в том принстонском доме, влияет даже сегодня на то, как я живу и что думаю о моем теперешнем окружении в Восточном Гарлеме, Нью-Йорк. В том доме в Принстоне у меня развилось острое сострадание к относительно менее счастливым обстоятельствам, в которых живут многие другие люди – а на самом деле бóльшая часть человечества. Я благодарна за сильное влияние хорошо спроектированного дома – за способность архитектора создать ощущение защищенности, непринужденности и благополучия; за умиротворяющее присутствие природы, о которой я узнала не из учебника, а из личного опыта. Тот дом был живым, окруженным природой: его общие пространства заливал дневной свет, наполняли непрерывно менявшиеся виды ландшафта, а тени создавали укромные места, в которых ребенок мог спрятаться. Одни мысли о нем наполняют мое тело теплым, расслабляющим ощущением благополучия.
Какими бы ни были ваши личные детские воспоминания, вы в вашем теле и в особенном месте собираете и скрепляете ваши сенсорные впечатления, мысли, эмоции и значение всего этого для вас как личности тогда и теперь. Если бы вы росли в гаитянской лачуге, или в нидемском Макменшенс, или в пентхаусе на Луне, вы были бы другим человеком, отличным от того, кто сейчас читает эту книгу. Очевидный и не столь очевидный вывод из этого следующий: многоэтапный процесс переживания и вспоминания строительной среды приводит нас к пониманию того, кем являемся мы и кем являются окружающие, – то есть на месте и в пространстве.
Это новое понимание автобиографической памяти имеет глубокое и разностороннее значение для того, как мы представляем человеческий опыт в целом и восприятие человеком строительной среды в частности. Если наше понимание окружающих, наше понимание мира и наше понимание самих себя столь неразрывно связаны с нашим физическим окружением, мы должны признать, что значение, которое играют строительная среда и ее дизайн в нашей жизни, обществе, политике, поистине безмерно. Когнитивная механика автобиографической памяти перемещает строительную среду внутрь нас, образуя внутреннюю архитектуру нашей жизни. Среды, которые мы создаем, – это отнюдь не фон или просто незначительная часть сценических декораций, которые мы можем игнорировать без всяких последствий. Они образуют реально существующие леса, используемые нами для когнитивного строительства себя как человека, окружающих как человеческих существ и наших с ними взаимоотношений. Неизбежно и логически следующий из этого вывод – революционен. В почти неизмеримой степени удручающее состояние наших строительных сред ухудшает и обедняет, всесторонне и реально, нашу жизнь, жизнь окружающих и жизнь наших сообществ.
Вот почему объекты, которые мы строим, должны быть не просто примитивными укрытиями. Они должны давать нечто большее, нежели удовлетворение базовых физических, биологических потребностей человека. Дизайн строительной среды воздействует на то, как мы ведем себя в настоящем и как поведем себя в будущем.
До сих пор мы говорили о строительной среде как о целом. Но строительные среды – это единства, состоящие из частей. На улицах есть бордюры, тротуары, ступени, уличные фонари и дорожное покрытие. Здания имеют окна, крыши, пороги, задние и передние стороны. Ландшафты могут быть городскими площадями, ботаническими садами, полями аэрации или местами отдыха с деревьями, скамейками, игровым оборудованием и фонтанами.
Понимание того, как они структурируют наши впечатления, наши когниции и нашу самоидентификацию, делает необходимым рассмотрение их также на микроуровне. В конце концов, все, что человечество построило и еще построит, служит человеку. А люди, населяющие здания, которые они построили, живут прежде всего в телах – телах, зависящих от земли.
Физиологические основы осознания
Ум и тело тесно взаимосвязаны, и это лучше других понимают те, кому приходилось ухаживать за кем-либо в последние годы жизни. Представьте старшего родственника, возможно, мать, которая прожила много лет в большом беспорядочном пригородном доме, расположенном в десяти минутах езды на машине от ближайшего супермаркета или банка. Она больше не может уверенно водить машину. Она больше не может легко подниматься по лестнице. Прошло уже около десяти лет с тех пор, когда она могла должным образом вести хозяйство. Разумным решением при ее ухудшающемся физическом состоянии был бы ее переезд либо в учреждение, где ей будут оказывать помощь, либо в съемную квартиру поблизости от вас.
Не поддавайтесь этому искушению, если можете. Пожилых людей лучше оставить в давно обжитом месте, чем перемещать в незнакомое окружение. Ваша мать не только будет счастливее в собственном доме, но, вероятно, и ее здоровье будет более крепким, даже если медицинская помощь, предоставляемая на новом месте, эквивалентна той, которую она получает сейчас. Более практично устроенный и удобно расположенный дом облегчит ее повседневные хлопоты, однако эмоциональное и физическое здоровье вашей матери будет ухудшаться быстрее. Почему? Потому что ее когнитивный опыт расставания с домом на долгое время разрушительно подействует на ее физическое здоровье. Ум и тело едины: то, что она думает о перемещении в новое окружение, перевесит прагматические выгоды, которые оно сулит.
