Книга Невинность на спор - Любовь Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня аж передернуло от отвращения. Хоть не только это я испытала. Оно было смешанно с чем-то горько сладким.
«Если ты считаешь, что это комплимент, то заблуждаешься!»
«Это комплимент.»
Черт. Знаю, знаю, но легче не становится. Наоборот мысли о том, что там могла стоять перед ним на коленях я, туманят разум похотью.
«Гад. Вот же урод» — хочется ему написать, но я только поворачиваю голову и чувствую, как сердечко бьется еще чаще. Он смотрит прямо на меня. И снова сообщение.
Читаю:
«У тебя еще есть шанс, Малышева»
Голова тут же заполняется этим самым «шансом» причем в таких позах, что сказать стыдно. Но хватит. Хватит. Эту одержимость надо гнать, тем более. Если появился такой вот клин, что, скрестившись со мной взглядами, улыбается уголком рта.
Че-ерт. Было был это так просто. Раз и переключится. Два и забыть того, по кому умирала два года.
«Зато ты свой успешно просрал, Синицын» — вдавливаю пальцы в смартфон, так хочется выдавить жизнь из Марка. Может быть с его смертью меня отпустит?
«Мы оба знаем, что я тебе ничего не должен. Давай же. Решайся. Тебе будет со мной хорошо.»
Знаю, знаю. Черт, конечно знаю.
«Мне будет хорошо, если ты выпрыгнешь из окна»
«Учитывая, что ты тут же бросишься за мной, сомневаюсь. Рай может быть только со мной».
«Лучше быть голодной, чем копаться в мусоре», — пишу и ощущаю, как пылают щеки. Учитывая, что у меня лежит в сумке, это не актуальное сообщение.
Поворачиваю голову посмотреть на реакцию Марка и вижу, как он все еще смотрит в телефон. Потом на меня.
Уже без флирта, а с тихой злобой. Чем его задела эта фраза? Я же про секс с другими.
«Парадокс, Малышева. Ты будешь «голодать», а жопа все-равно расти.»
«Ублюдок!»
Я жду в ответ чего-то обидного, но телефон замолкает. А это оказывается обиднее всего.
Спасло мой день от конкретного провала чувство злорадного удовлетворения, то, что после пар меня встретил профессор.
Потому что за этим наблюдал Марк, пока у него на шее висла какая-то девка. И самое приятное было его выражение лица.
Такое, словно под носом у него выдавливают лимонный сок.
— Он точно не твой парень? — слышу голос Александра Дмитриевича, пока он держит для меня дверь своего VOLVO. – Судя по виду я ему не очень нравлюсь.
— Ему не нравится даже собственное отражение, — натужно смеюсь я, и стараясь казаться, насколько возможно грациозной, сажусь в его машину.
Это просто ебанный закон подлости. То есть пока она не была не нужна мне, на нее никто и внимания не обращал. А теперь неожиданно все активизировались.
Ну, пусть не все. Пусть только один. На сраном Вольво последней модели. Очень интересно откуда у профессора такие бабки.
А еще интересно, что он нашел в Малышевой.
Я-то понятно. У меня уважительная причина. Если бы не спор, я бы точно вчера не забылся и не кончал с рыком «Даша».
Бля, я ведь реально в какой — то момент представил, что это ее пухлые, намазанные блеском губы елозят по члену. Глубже, почти касаясь яиц. Смачно, причмокивая. Видел перед собой не прожженную окислителем башку девки с комариными укусами, а густую гриву, которую только и наматывать на кулак.
И даже когда долбить горло начал на всю длину, когда слышал, как она захлебывается спермой, думал о Малышевой. О том, что с удовольствием кончал бы в ее горло.
Но стоило открыть глаза, как я отдернул руки, потому что касаться этих выжженных волос было противно.
Потираю переносицу, стряхиваю прилетевший осенний лист.
Блять.
Это уже маразм. Пора ее трахнуть, иначе она скоро в каждом фонарном столбе будет мерещиться. Вызывайте дурку, Синицын не может трахнуть телку.
А чтобы это осуществить, нужно аккуратно убрать соперника.
Благо, пока только одного. Даже не знаю, что стану делать, появись мудак, который запоет дифирамбы ее синим, как бушующее море глазам, спелым как ягоды губам.
Совсем свихнулся? Стихи еще начни ей читать.
Не дай бог еще придется врать о любви.
Меня аж передергивает от этой мысли. Поэтому бросаю взгляд на тыкающего в свои наручные часы Черепа, который мне всю малину своей подставой испортил, и направляюсь обратно в вуз.
Мой путь лежит в деканат, где мне, как я знаю, всегда будут рады.
По пути отбираю стаканчик с кофе из автомата у какого-то первокурсника и с широкой улыбкой заглядываю в нужный кабинет.
Очень удачно. Декан одна и судя по скинутым туфлям, расслаблена.
— Марта Леонидовна, я тут проходил мимо и решил, что вам пора передохнуть, — киваю я на кофе и ставлю его, перед приятно удивленной женщиной, на стол.
— Марк, — смотрит она в стаканчик, принюхивается и улыбается, словно перед ней пара серег с брюликами. – Откуда ты знаешь, что я люблю макаччино?
Да мне по хрен.
— Интуиция, — стараюсь быть максимально любезным и отстраненным.
— Ты по делу? – отпивает она напиток и откидывается в кресле, выставляя напоказ свою плоскую грудь, скрытую белым жабо.
Женщины. Возраст. Положение. Профессия. Все становится не важным, если напротив сидит приятный, молодой человек и проявляет внимание. Пусть даже она знает, что она ради корыстной цели. – Или действительно решил сделать мне приятно?
— Действительно решил сделать приятно красивой женщине и… Вот по какому делу.
— Ну кто бы сомневался, — невесело усмехается она, бросает взгляд на мои напряженные плечи, обтянутые футболкой. Свитер канул в лето. – Слушаю.
— Хотел спросить, давно ли профессорам стало позволено любезничать со студентками вне учебного времени?
— О чем ты? — тут же хмурится она.
Несмотря на некоторую распущенность Марта Леонидовна, поборница самых строгих правил. Особенно, что касается отношений «Студент – преподаватель» Совсем недавно она уволила преподшу Этики, потому что случайно увидела ту в кафе со студентом. Что-то объяснять ей бесполезно.
