Книга Спорим (не) влюблюсь - Кайя Сэнд

— Да не переживай, Маргош, мы с тобой побьём этот рекорд.

Марго, отель

— Соберись, тряпка.

Приказываю своему отражению в зеркале, умываясь холодной водой. Немного бью себя по щекам, чтобы собраться. Потому что после наглого, непозволительного поступка Ромы, моё лицо пылало.

Удивлена, как ещё парень не сделал ни одного замечания по этому поводу. Может, боялся за свою жизнь. Я ведь так и не отреагировала но то, что он меня поцеловал.

А что я могла сделать, если все мои мозги превратились в сладкую вату. Воздушную такую, розовенькую и невероятно сладкую. Хорошо, конечно, но совсем не с тем парнем.

Уф. Ну что я, с парнями не целовалась? Целовалась. Так что реакция организма — просто досадное недоразумение. Сбой в программе по нелюбви к Исаеву.

Может, поэтому в него влюблено столько девочек с университета? Целовал каждую из них, а они плыли? Потому что уже больше часа прошло, а губы до сих пор покалывает.

Он что-то подмешал в каштаны. Точно. Это, наверняка, афродизиак какой-то. Раз так среагировала на невинный поцелуй.

Понимаю, что у меня не мысли, а бред. Просто пытаюсь найти оправдания самой себе. И как-то не получается.

— Морковка, ты утонула там?

Лучше бы тебя утопила, Исаев. Потому что мне совершенно не нравится то, что происходит. Ладно, правило номер один. Никаких поцелуев с Исаевым. А то, не приведи Господь, он ещё подумает, что я к нему что-то чувствую.

Просто реакция организма на то, что у меня давно не было парня. Рома хорошо целуется, только и всего.

— Маргош, я начинаю волноваться.

— Сейчас.

Натягиваю любимую футболку, длиной до колена, и жалею, что не взяла с собой нормальную пижаму. А лучше какой-то зимний комплект, чтобы совсем не чувствовать касаний парня.

Где-то в Париже продаются скафандры? Я приплачу.

— Значит, любительница занимать ванную на полчаса?

— Вот не нужно было меняться номерами. Всё было бы в твоём распоряжении.

— В моём номере не было вида на твои ноги.

— В этом номере у тебя не будет глаз, если продолжишь пялиться.

— Злая ты, морковка. Я к тебе со всей душой, а ты…

— А у рыжих нет души. Разве ты не знал?

— Могу поделиться. Через поцелуй передается частичка души. Мне не жалко.

— Если так, то у тебя уже нет души. Со всеми поделился, щедрый же.

— Это ревность? Не переживай, морковка, теперь буду целовать только тебя.

Фыркаю. Нужны мне его поцелуи, как же. Мало ли какие болячки можно подхватить. Он на университетских посиделках появлялся не с самыми благонадежными девушками.

И это не ревность. Просто факт.

Рома заваливается на кровать. Но вместо того, чтобы просто занять свою половину, укладывает голову на мои вытянутые ноги. Улыбается так, словно это самый нормальный поступок.

За что едва не получает телефоном по лицу.

— Биться, морковка, плохо. Ещё немного, и я начну тебя наказывать за это.

— Ты меня уже наказываешь, не давая продуху.

— Сама согласилась на спор. Никто не тянул тебя за язык говорить те ужасные слова.

— Ужасные это какие?

— Что никогда не влюбишься в меня. Я был просто вынужден вступиться за свою честь. Ну, и просветить тебя, что ты ошибаешься. Это был мой святой долг.

— Ага. Конечно. Ты просто не можешь пережить, что кто-то не влюблён в тебя.

— Не могу, морковка, если этот кто-то — ты.

Картинно закатывает глаза и прикладывает ладонь к сердцу. Даже не двигается, когда пытаюсь сбросить его с бёдер. Ловко держится, ещё и переворачивается. Просовывает одну руку едва ли не под мои ягодицы, другую укладывает поверху. Держит меня в странных объятиях, не планируя двигаться.

Ладно, пускай.

Хочется ему так — мне не жалко.

Как раз скидываю фотографии папе с изобилием еды. Тот вечно переживает, что я голодаю, и искренне верит, что я живу в каком-то притоне, чтобы сэкономить.

Жила бы, но все из группы должны были находиться в одном отеле.

Господи, мы с Никой когда-то спали на пляже, потому что не хватало денег на отель. А ещё спали на одной кровати в хостеле, пока никто не видел. Так что это всё такие мелочи, что давно не волнует.

— Я забрал наши билеты у Анны Викторовны, чтобы выехать раньше.

— И она просто так их отдала? Вдруг ты меня подставить решил?

— Тогда ты бы напечатала новые или показала с телефона. И за кого ты меня принимаешь? Зачем мне лишать тебя поездки в Диснейленд?

— Кто тебя знает. Всё равно не благоразумно с её стороны.

— Господи, морковка, она знает, что мы живём вместе, встречаемся. С чего бы ей не давать мне твои билеты?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Якобы, — поправляю парня, блокируя телефон. — Якобы встречаемся.

— Ну, ей же это не известно. Кстати, Ник сегодня спрашивал за наши отношения. Ты ему не сказала, что всё постанова?

— Ну, кто знает, зачем тебе эта ложь. Твой брат — тебе и разбираться.

И цени, Исаев, моё самопожертвование. Потому что, возможно, я сегодня потеряла единственный шанс на отношения с Ником. Потому что не хотела подставлять тебя.

Почему-то.

— Ещё пять минуточек. Нельзя издеваться над девушкой, которую хочешь соблазнить, Исаев.

— Морковка, пять минут было полчаса назад.

— Полседьмого только, — проверяю время и падаю обратно на подушку. Если вчера у меня были силы на пробежку и жизнь, то сейчас дышу через раз. — Ну Ром!

— Я вынесу тебя из номера через пять минут в том, во что будешь одета. Лучше чтобы это была удобная одежда, а не твоя футболка.

Мне хватает три минуты, чтобы натянуть джинсы и кофту с рукавами в три четверти. А ещё успеваю бросать злобные взгляды на парня, пока расчёсываю волосы и собираю их в хвост.

— Давай, морковка, поспишь в метро.