Книга В бессердечном лесу - Джоанна Рут Мейер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он изучает меня
в серебристом сиянии.
Его кадык подпрыгивает, когда он сглатывает.
– Они прекрасны. Невероятны. Прямо как ты.
Моя сестра убила всех людей в лесу.
А
я
наблюдала
и
ничего
не
сделала.
Он говорит, что я прекрасна,
а я не могу смотреть ему в глаза.
– Что ты принес? – спрашиваю я.
Он ставит коробку на траву и открывает ее.
Достает что-то высокое, почти ему по плечо.
– Это виолончель, раньше она принадлежала моей матери. Сыграть тебе?
– Да, – отвечаю я, хотя до конца не понимаю, что он имеет в виду.
Виолончель захватывает все мое внимание.
Ее корпус сделан из блестящей древесины.
Как по мне, она отдает дань уважения дереву,
которым когда-то была.
Корпус изогнутый и скошенный, с натянутыми струнами.
Оуэн берет смычок из коробки,
прижимает сверху виолончель,
ставит ее между ног.
Проводит смычком по струнам.
И на холме раздается музыка.
Я завороженно слушаю.
Он играет музыку
сердца леса.
Играет музыку
моего сердца.
По моим
щекам
бежит
роса.
Я чувствую его мелодию внутри себя,
как она укореняется в соке и коре.
Она нарастает, как гром,
шепчет, как листья в ручье.
Насыщенная, как мед, как почва.
Он покачивается в такт музыке.
Эта виолончель –
его голос,
его сердце,
его душа.
Смычок замирает.
Он кладет инструмент на траву.
Присаживается рядом со мной,
достаточно
близко,
чтобы
прикоснуться.
– Серена, ты плачешь.
– Я не человек. Я не могу плакать.
– И все же… – Его пальцы ласково вытирают росу с моего лица. – Что не так?
Я не могу рассказать,
что моя сестра всех убила.
Не могу рассказать,
что я не остановила ее,
что моя песня стала их погибелью.
Не могу.
Не могу.
Хотела бы я, чтобы внутри меня
обитала музыка виолончели,
а не мамина
чудовищная песнь.
Он берет меня за руки.
Поглаживает бугристую кору на костяшках пальцев.
– Я не хочу быть монстром. Но я всегда буду только им.
– Монстр не пощадил бы меня или мою сестру. Монстр не смотрел бы на звезды с таким восторгом и не растрогался бы от бездарной игры на виолончели.
Мое сердце идет трещиной.
Теперь он так близко…
От него пахнет чернилами
и корицей.
Я хочу
обвести его глаза пальцами.
Хочу,
чтобы он сел еще ближе.
Но…
– Я не могу быть кем-то другим просто потому, что тебе так хочется.
– А кем ты хочешь быть?
Он смотрит на меня,
я смотрю на него,
и кажется,
будто весь мир
затаил дыхание,
ожидая
моего ответа.
Он красивый и хрупкий.
Но его душа невероятно сильна.
– Кем-то новым, – говорю я.
Он улыбается.
– Значит, так тому и быть.
Он отпускает мою руку.
Берет виолончель.
Играет и играет.
А я пытаюсь
вобрать в себя его музыку,
чтобы она заполнила пустоту,
где должна обитать душа,
которой у меня нет.
Мне хочется задержать его здесь навсегда,
в моей крепости из деревьев.
Но когда рассвет проводит по небу
розоватыми пальцами,
я пою, приказывая открыться щели между ветвями,
создаю безопасный туннель,
идущий вплоть до стены.
И я
его
отпускаю.
Работа на телеграфной станции требует больше ума, чем я ожидал. Нужно запомнить код, состоящий из длинных и коротких сигналов, научиться переводить их в слова – и это только для входящих телеграмм. С исходящими все наоборот. Мне не привыкать к кропотливой работе, но монотонность новых обязанностей в придачу к недостатку сна заставляют меня скучать по славным денькам, когда я гонялся по огороду за грязной Авелой и мыл посуду, пока она спала.
Телеграфная станция находится рядом с постоялым двором – это узкое здание без окон, в котором вмещаются всего два деревянных столика – привезенных из Сайта или еще откуда, как я полагаю – и два набора телеграфного оборудования. Со мной в паре всегда еще один телеграфист. Как оказалось, в вечернюю смену здесь работает Майрвэн Гриффит – она приходит, как раз когда я ухожу.
– Оуэн Меррик! – зовет она, когда впервые встречает меня на станции. – Я уж думала, что тебя съел лес. Ты давненько не появлялся в деревне.
Даже не знаю, что сказать. От ее темных глаз и блестящих волос у меня в животе все растекается, и я не могу не обратить внимания на ее дерзкий костюм: штаны и блузка с высоким воротником. Если верить слухам, в таком наряде она разъезжает на своем новеньком велосипеде.
– Не съел.
Ответ, конечно, гениальнее не придумаешь.
Она игриво вскидывает бровь и садится за стол.
Смену я заканчиваю весь потный от смущения, но стоит выйти на улицу, как Майрвэн напрочь вылетает у меня из головы.
Ведь до встречи с Сереной осталась всего пара часов.
Теперь это превратилось в целую науку. Я ужинаю с отцом и Авелой. Укладываю сестру спать. Отмечаю звезды на карте. Жду в комнате до полуночи, вылезаю в окно с очередной диковинкой для Серены в сумке или прикрепленной к спине – после потери телескопа я немного опасался приносить что-то еще, но теперь веду себя намного осмотрительнее. Крадусь мимо огорода, перелезаю через стену, где ждет Серена в туннеле из веток. Мы идем к нашему холму, где ее деревья защищают нас от лесного гнева, от бдительных глаз сестер и матери. Показываю, что принес, и радуюсь ее счастью. Забываю, забываю, забываю, что она когда-либо была монстром. Что когда-либо может им стать.
