Книга Черные пески - Роберт Брындза

Очертания холодных стальных дверей со щелью посередине. Они раздвигались. Магдалена просунула ноготь между двумя металлическими дверцами и попыталась открыть их, но те оказались толстыми и крепкими.

Послышалось жужжание, и из-за дверей раздался гул. Она отступила назад.

Это был лифт.

Звук становился все громче; грохот вибрацией разносился по бетонному полу под ногами. Он приближался.

Нащупав стену, Магдалена поспешила обратно по коридору, слыша, как подъезжает лифт. Бросилась к туалету, но налетела на дверь, и та с грохотом захлопнулась. Поврежденный нос хрустнул от удара, и вспыхнула острая боль. Рот наполнился теплой кровью.

Магдалена услышала, как с тихим звоном подъехал лифт. Она направилась обратно к комнате с кроватью и раковиной. Двери с шумом распахнулись. От страха стало трудно дышать, Магдалена закашлялась и сплюнула кровь. Эхо разнеслось по коридору. Из открытых дверей лифта повеяло сквозняком, но все равно было темно. Затем раздался щелчок и странный звук. Она слышала его раньше в кино или в телешоу. Что-то вроде механического свиста.

Очки ночного видения.

Тяжело дыша, Магдалена ощупью пробиралась вдоль стен. Она была растеряна и пыталась сохранять спокойствие, но с губ срывались тихие всхлипывания.

Когда она нашла дверной проем, то пошарила внутри и нащупала край рамы. С дверью она могла бы попытаться как-то забаррикадироваться от того, кто спустился на лифте.

Двери не оказалось. Под пальцами ощущалась только холодная стена и две пустые петли. Магдалена вернулась в комнату и упала на кровать, услышав приближающиеся к ней тихие шаги.

20

По настоянию Кейт Тристан вернулся в квартиру, чтобы сообщить Саре и Гэри, что на снимках с камеры видеонаблюдения видно, как он идет на Дженнер-Стрит встретиться с парнем.

— Зачем? Ради наркотиков? — поинтересовалась Сара. Сидя на диване и сложив руки перед собой, она выглядела растерянной. Гэри сел рядом с ней, скрестив руки на выпирающем животе.

— Нет. Наркотики здесь ни при чем. Я ходил на свидание, ну, не совсем на свидание. Его зовут Алекс, он начинающий художник. Я отправился к нему домой, чтобы, ну, заняться сексом. Я гей. Уже долгое время… то есть не долгое, все время.

Тристан засунул дрожащие руки в карманы. Он стоял перед телевизором, словно участник собственного сольного концерта.

Сара изумленно посмотрела на него, Гэри тоже выглядел удивленным. Тристан наблюдал за реакцией сестры. Через минуту она спокойно встала и ушла на кухню, закрыв за собой дверь.

— Уверен, приятель? — спросил Гэри. — Ты не похож на гея. — Тристан видел, как Гэри размышляет, вспоминая детали их общения и ища какие-либо подсказки, указывающие на гомосексуальное поведение. — Я думал, у тебя свидание с пропавшей девушкой. Она звонила тебе.

— Да, она пригласила меня на свидание. Мне не стоило соглашаться.

— Но ты не имеешь никакого отношения к ее исчезновению?

— Нет, абсолютно точно.

— Ну, это уже кое-что, — сказал Гэри, с тревогой глядя на закрытую дверь кухни, где, как они слышали, Сара шумно убирала посуду. — Тебе следует поговорить с ней.

Тристан кивнул. Сделав глубокий вдох, он открыл дверь и прошел на кухню. Затем закрыл дверь. Сара стояла у раковины, с негодованием вытирая грязную кастрюлю губкой для мытья посуды.

— Тебе нечего сказать? — спросил Тристан.

— Просто я не понимаю, зачем тебе ломать собственную жизнь, — ответила она, ополаскивая сковороду и швыряя ее на сушилку.

— О чем ты?

— У тебя очень хорошая работа с программой пенсионного обеспечения в зависимости от последнего заработка. Ты вот-вот получишь ипотечный кредит на эту квартиру, а полиция допрашивает тебя об исчезнувшей женщине, — пояснила Сара.

— Дело не в этом.

— У тебя уже есть судимость. И не забывай обо мне. По сути, я солгала полиции ради тебя, и бог знает, что будет дальше. А я делаю все, чтобы жить лучше.

Тристан пристально смотрел в спину сестре, пока она продолжала яростно мыть посуду.

— Прости, я могу все исправить. Скажу полиции, что не предупреждал тебя, когда уходил.

— И часто ты так делаешь? Сбегаешь по ночам, чтобы встретиться с… — повернувшись и внимательно глядя на него, спросила Сара.

— Бывало пару раз, — ответил Тристан, желая провалиться сквозь землю.

— И ты счастлив? Ведя себя вот так?

— Поясни, что значит быть счастливым?

— Завести семью, остепениться.

— Я не хочу детей.

— А кто продолжит нашу фамилию?

— Нас, Харперов, нельзя назвать выдающейся династией. Папа сбежал, когда мы были маленькими, черт знает, где он сейчас. Маме больше нравилось ширяться, чем проводить время со своими детьми.

— Не смей так говорить о маме! — сказала Сара, все еще держа губку. Сестра была в ярости, в ее глазах стояли слезы. — Она была душевнобольной, и если прибавить к этому наркотики…

— Сара. Речь не о маме. Я говорю о себе… я гей. И просто хочу, чтобы ты любила и принимала меня таким, какой я есть.

— Тристан, я всегда буду тебя любить, но не ожидай от меня принятия. У меня есть право не принимать это…

Тристан почувствовал, как на глазах выступили слезы, и смахнул их. Сара снова посмотрела на него, затем отвернулась.

— Ты выбрал удивительно подходящее время, — с унылым смешком добавила она. — Что скажут люди на моей свадьбе, когда ты появишься там, будучи геем.

— Это ваш с Гэри день, до меня никому не будет дела.

— Нет, ты ошибаешься. Понадобится целая вечность, чтобы объяснить людям, кто ты.

— Объяснить людям, кто я? Я все тот же человек. И твоя реакция на новость больше говорит о тебе, чем обо мне.

— Так теперь я гомофобка? — вскрикнула Сара.

— Не знаю, но кажется именно так.

— Ты выбираешь путь, который не приведет тебя к счастью.

— Я лучше буду жить своей жизнью, чем твоей, — парировал он, о чем сразу же пожалел.

Сара с такой силой швырнула в раковину пару тарелок, что они разбились. Но как ни в чем не бывало стала мыть уцелевшие, между делом вынимая осколки фарфора.

— Эта бедная девочка, она может лежать где-нибудь в канаве или стать жертвой какого-нибудь насильника… — сказала Сара, еле слышно бормоча себе под нос. — Интересно, каково было бы Магдалене, узнай она, что ты занимаешься бог знает чем с другим мужчиной. Завтра утром ты первым делом пойдешь в полицию и объяснишь, что делал и что врал мне.

— Я тебя не обманывал.

— Ты заставил меня поверить.