Книга Десять миллионов Красного Опоссума - Луи Буссенар

В нескольких шагах от нас сражаются пешими Кирилл и Робертс. Геркулесовая сила моего друга удесятеряется его бешенством. Его тяжелый карабин, которым он действует, как дубиной, ниспровергает все встречное. Страшные удары сыплются направо и налево. Дикари валятся как подкошенные. Что касается Робертса, то опасность возвратила ему хладнокровие: он держит себя как на дуэли. Метко сыплются пули из его револьвера, поражая врагов. Когда же заряд патронов истощается, он пускает свое оружие в голову последнего врага, который с размозженным черепом падает навзничь, и поднимает свой топор, привешенный к седлу. Холодное оружие в его могучих руках производит еще большее опустошение в среде разбойников. Вдруг ловко пущенный бумеранг вдребезги раздробляет ручку его топора, и храбрый лейтенант, потеряв равновесие, с разбега падает на землю. Дикие с торжествующими криками толпой устремляются на него. Не тут-то было! Достойный джентльмен живо поднимается и, как комаров, стряхивает с себя насевших бандитов.

– Тысяча громов! – вскрикивает Кирилл, удивленный таким оборотом дел. – Вот так ловко! – А сам работает своим страшным карабином, от ударов которого головы дикарей лопаются, как глиняные горшки. Однако, несмотря на всю силу этих двух богатырей, дикари не отступают: наша малочисленность постоянно воодушевляет их. С прежнею яростью они кидаются на нас, размахивая бумерангами и копьями. Передние ряды погибают под нашими ударами, задние без жалости проходят по телам павших. Атаки следуют одна за другой беспрерывно. Между тем пожар затихает. Только одни костры продолжают освещать битву, но и они скоро, за недостатком пищи, начинают гаснуть. Проходит с полчаса… От костров остаются одни уголья, а потом – одна зола. Мы снова погружаемся в темноту. Впрочем, моих товарищей это нисколько не смущает: странное действие атропина все еще продолжается, им даже лучше, так как, сами видя отлично в темноте, для врагов они делаются неуязвимыми.

Однако ни это обстоятельство, ни наши отчаянные усилия, ни чудеса храбрости Робертса и Кирилла не могут спасти нас от поражения, если только битва не переменится. Мы совершенно измучены. Усталость против воли овладевает членами, ноги не слушаются, руки не поднимаются, наконец, каждому дают себя чувствовать раны, правда, легкие, но зато многочисленные. Холодный пот, предвестник смерти, прошибает всех. Мы смерти не боимся – сколько раз приходилось каждому из нас глядеть ей прямо в лицо. Но быть убитым, подобно животному на бойне, и потом идти на кушанье черномазых разбойников! Боже! Кого это не испугает! Еще если бы мы были одни!.. Может быть, какой-нибудь счастливый случай дал бы нам возможность ускользнуть на двух оставшихся лошадях, но как это сделать при двух несчастных девушках? Что с ними будет? Конечно, мы поклялись защищать их до самой смерти. А после? Когда все защитники их падут, что станется с беззащитными женщинами? Они сделаются добычею двуногих, животных?! Никто не мог подумать об этом без содрогания.

А они? Спокойно и гордо стоят они за нами, бесстрашно готовясь ко всякой опасности. Какие неустрашимые и удивительные натуры! По-братски обвив руками шею Кэлли, молодая аристократка поддерживает дочь народа, вчерашнюю свою служанку, сегодня – подругу и сестру; так общая опасность сгладила всякое различие между двумя девушками: одна достойна другой по необыкновенной энергии и мужеству.

Каждый из нас, при взгляде на этих милых детей, чувствует, как обливается кровью его сердце, предвидя их участь.

Мой Кирилл безутешен – его дорогая Кэлли достанется диким! При одной мысли об этом у него кровь стынет от ужаса. Между тем девушка, сердцем угадывая мысли своего друга и покровителя, дарит ему слабую печальную улыбку. Эта немая ласка трогает до слез атлета.

– Нет, не могу больше, – шепчет он мне прерывающимся от рыданий голосом. – Лучше мне убить ее, чем оставить дикарям… Брат, друг, – тут голос моего верного товарища прервался от душившего его волнения. – Позволь сказать тебе, что я сильно люблю тебя… и ее также… О, как мне хотелось бы… обнять ее перед смертью… Теперь все равно… Мы погибли…

Эта последняя просьба, эти рыдания богатыря, эти слова, прерываемые свистом оружия и предсмертным хрипением умирающих, тоскливо сжимают мое сердце…

Робертс в отчаянии… Храбрый офицер кидает на мисс Мэри взгляды, полные такой красноречивой любви, что молодая девушка, несмотря на весь ужас своего положения, краснеет, как мак, и спешит на груди подруги спрятать пылающее личико.

Между тем он жмет мне руку. Я понимаю без слов. Потом он быстро протягивает ее Кириллу.

– Вы – джентльмен, вы спасли меня. Отныне я ваш друг на всю жизнь, – увы! Кажется, недолгую…

– Благодарю! Принимаю и отвечаю тем же, – проговорил мой благородный товарищ.

Я невольно загляделся на эту полную достоинства сцену. Сухой шум заставил меня обернуться: кривая рука черного протягивалась к молодым девушкам. Быстрее молнии опустилась на нее сабля одного из конвойных и отсекла до локтя.

Женщины вскрикнули от испуга при виде фонтана крови, брызнувшей из перерубленной руки.

В этот момент дикари снова нахлынули на нас. Обессиленные от усталости, мы были смяты, расстроены, поглощены этою дикою ордой. Я почувствовал, как огромная тяжесть сдавила мне грудь; перед глазами блеснул каменный топор. Вот страшное орудие опустится на мою голову! – думал я и закрыл глаза… Но что это? Удара не последовало. Сам разбойник валится мертвым к моим ногам. Дюжина выстрелов заглушает демонские вопли бандитов. Нападающие с воем катятся на землю. Между тем чьи-то ружья гудят без перерыва. Яркий свет то и дело прорезает сгустившуюся темноту. Слышится беспрерывный свист пуль. Почуяв друзей, мы разом оживаем и с новым жаром бросаемся вперед. Ошеломленные неожиданными неприятелями, не зная их числа и представляя их вследствие этого слишком сильными, разбойники в беспорядке отступают. На них нападает ужас. Еще минута, и все они бросаются врассыпную.

– Кооо-мооо-гооо-ееее!

Снова раздается в стемневшем лесу крик, на этот раз уже с печальными нотами. Это сигнал к бегству. Дикари кидаются во все стороны и мгновенно исчезают. Мы вздыхаем свободнее.

Между тем восток начинает алеть. Небо окутывается легкою синеватою пеленою. Звезды бледнеют. Под тропиками не бывает ни зари, ни сумерек, и солнце сразу выходит из-за горизонта. Замирающему вдали вою дикарей отвечает радостный английский крик, выходящий из широких горл восьми молодцов, которые верхом крупною рысью подъезжают к нам.

– Гип! Гип! Гип! Ура-а!..

Тройное ответное «ура» раздается с нашей стороны при виде прибывших. Перед нами в стройном порядке вырастают на лошадях рослые фигуры сэра Эдуарда, рядом с ним Кроули, Ричарда и за ними пяти конвойных. Около них с радостным визгом трется Мирадор.

– Живей! – кричит сэр Эдуард, начальник этой группы. – Не теряйте, господа, времени! На коней! – И сам, не сходя с седла, одною рукою поднимает к себе сестру. – Пешие пусть сядут на круп лошадей. Заберите свое оружие! Кроули, возьмите дядю! Сэр Гарвэй, садитесь за Ричардом! Живей, господа, живей! Здесь опасно оставаться!