Книга Создатель черного корабля - Федор Березин

– Нет, что вы, – вынужден будет ответить стандартный, но избирательно грамотный житель Геи. – Естественно, наша планета не хуже некоторых, и на ней понятным образом значатся магнитные полюса, ибо она, как и полагается, крутится по оси, и все эти статорно-роторные моменты на ней обозначены с лихвой. Однако понимаете, кроме планетарного плюса-минуса здесь обозначено кое-что еще. То есть, по сути, магнитных полюсов у нас несколько и все они, понятное дело, воздействуют не только на магнитную стрелку, но и на все и вся. Хуже того, они не просто воздействуют, что стало бы возможным, приноровившись, использовать в компасном мельтешении, как дополнительный помеховый фактор подлежащий учету, а постоянно меняют свое положение. Как такое можно объяснить? Элементарно. Эти странные системы, делающие из компаса бесполезный хлам, размещены не на Гее и не в ее нутре – они расплескались в той самой небесной лазури, от которой вы в обиде отворотили глаза (или что там за орган у вас имеется для наблюдения за окружающим ландшафтом?). Дополнительные диполи создаются системой звезд. И в общем этих гига-диполей очень много, но основных все-таки три. Ибо каждая пара из звезд образует свою собственную магнитную систему. Остальное слабосильное множество – это кратковременно возникающие магнитные вихри, соединяющие отдельные солнечные пятна Красного Гиганта Эрр с Фиоль или Лезенгаупом. Такое происходит лишь в периоды особого, далеко не ежециклового, сближения солнц, так что в основной расчет не берется. Важно то, что электромагнитное напряжение создаваемое звездными парами в некоторых точках траектории планеты не просто сравнимо, а превосходит местное магнитное поле самой Геи. Вот и подумайте, как пользоваться компасом, если согласно ему северный полюс перемещается в течение дня с востока на запад? А ночью, к примеру, наоборот?

– Ух ты! – несказанно удивится ошарашенный прихлебатель куда более просто устроенных миров. – Следовательно, невезучей цивилизации местных солнц не суждено осваивать океан далее видимости берега. Может, дабы выкрутиться из ситуации, тутошние мореходы начнут изгаляться в удлинении мачт?

– Никак нет. Не Эйфелевы, ни Останкинские, ни башни имени Звезды-Матери на палубах громоздиться не будут, хотя в качестве маяков подобные планы и начинания имели место. Такое было давно, так давно что только по величине и серьезности развалин основания можно судить о истинной высоте когда-тошней постройки. Однако пусть через множество поколений, разум все-таки решает вычеканенные природой загадки. Точнее, находит решение, помогающее использовать загадки природы для практических нужд. В данном случае, для ориентации. Вы кажется упомянули про секстант? Прибор для угловых измерений с помощью зеркал и видимого света? Так вот, здесь на Гее, и скорее всего в Эйрарбии, изобретен секстант основанный на использовании системы из компасов. Каково?!

– У меня нет слов, – склонит голову (или что там у него заменяет вместилище разума) воображаемый инопланетянин. – Воистину восхищен приспособляемостью и технической сметкой отторгнутого от звездно-галактических скоплений народа.

– Я тоже, – согласится с ним шторм-капитан Стат Косакри и распахнет глаза навстречу старому реквизиту внутренностей «Кенгуру-ныряльщика».

38. Горы мертвые и живые

Предчувствие – хорошая штука. Понятно, что это всего лишь прямой, скрытый ширмой, рычаг связи с подсознанием. Эдакая досадная, с точки зрения этого создателя мира, шершавость вызывающая ненужный и предательский резонанс, некую передовую волну возмущения на ткани, перед заходом на нее тяжелой плоскости утюга, порой конечно мешающий совершенно внезапным сюрпризам обрушиваемым на главного зрителя. Однако для самого зрителя-сознания – предчувствие словно пристегнутые загодя ремни безопасности. Да, к сожалению, все едино, обухом ударяет так, что незнаемые на Гее звездочки сыплются салютами и долго, но все ж-таки не совсем до смерти. Сердце не лопается от неожиданности, а только начинает противно-аритмично вытикивать негармоничные гаммы.

Вот так и сейчас, вроде готовящегося чуть-чуть, минут пятнадцать-двадцать вздремнуть без сновидений, шторм-капитана Косакри, что-то подбросило кверху. Нет, естественно он не смог догадаться, что именно. Он просто бросился вон из каюты, напряг внутри клапаны перекачки крови, ибо невольно планировал поставить рекорд скорости – лишняя суета, учитывая продуманно близкое нахождение поста управления – и успел влететь в ПБУ как раз перед поднятием занавеса событий. Точнее, совсем не занавеса, ибо его поднятие предусматривает открытие тайны. Ну, а здесь тайна встала во весь свой гигантский рост. Ибо все еще раздвигающий гидросферу полным ходом подводный атомоход «Кенгуру-ныряльщик» совершенно неожиданно нашел в этой воде препятствие. Нашел, не смотря на спокойствие экранов и сонаров. Они его просто предали. Естественно, откуда они могли знать, что из неведомой, да и неизвестной в этих местах глубины поднимется чудовище?

Хотя поначалу, в первые минуты после, думалось, что это подводная гора. И совсем такое не исключалось. Океан на планете Гея исследован, мягко говоря, недостаточно. Разумеется, непосредственно они этого чудища или горы совсем не увидели, да и не могли. Атомный крейсер для подводной войны – штука донельзя серьезная. Тут не место всяким хрупкостям типа иллюминаторов. Да и не нужны они вовсе, на глубине ста метров свет цветных солнц остается только воспоминанием. А включать прожектора… Извините, разве для того нужно хорониться под водой, дабы устраивать рыбам иллюминацию?

Так вот еще, до того, как мелькнула мысль о неизвестной горе, в первые секунды, параллельно уклонению от падающего вокруг реквизита, была явная убежденность, будто в деле мина, или того хуже, новый атомный подрыв. Мысль о чудище пришла позже. Хотя не исключено, что в каком-нибудь другом мире, менее занятом серьезным делом войны, и потому успевающим сочинять сказки, или даже поставившем их сочинение на поток, такая догадка могла выявиться сразу. А здесь, в реальности…

Здесь в этой, так называемой реальности они пришли к такому выводу потом. Вначале было некогда. Представьте, что значит воткнуться во что-нибудь на скорости сто километров в час, да еще и под водой. Для такой длинной штуковины как подводный крейсер – это выглядит особо впечатляюще, так как растягивается во времени. То есть передняя часть уже воткнулась, и возможно уже сплющивается, творя из гладкости обводов рифленый радиатор, а в кормовых отсеках только еще слышится грохот, и есть ровно половина секунды чтобы ухватиться за что-нибудь, обнять руками голову и зажмуриться, дабы внешняя суета гнущихся переборок не отвлекала от анестезии любования лучшими воспоминаниями из прошлого. Некоторые, в ускоренной перемотке, успевают обозреть всю свою короткую жизнь.

В этот раз кое-кто, наверное, тоже сделал прогонку пленки, но это оказалось зазря. Потому что даже если это и была гора, то возникла она не в лобовом ударе, а вскользь, с оставленными на скалах отметинами краски и прорезиненной анти-радарной сбруи. Так что не получилось гармошечной гребенки из титановых стен, и лопающихся, от прессованного в огонь воздуха, переборок. А получились только повальные кратковременные полеты праздно шатающихся людей, и всякой нерадиво закрепленной утвари, типа кипящих котлов с клецками. Сущая мелочь сравнительно с самовоспламеняющимся, доселе совершенно невидимом в атмосфере, кислородом или струями прорвавшейся извне воды, из-за жуткого давления сходными более с обретшей разумность электропилой.