Книга Копья и пулеметы - Александр Бушков

По какому-то капризу пощадили одну-единственную двенадцатилетнюю девочку, забрали с собой в город и даже научили грамоте. Эта последняя тасманийка по имени Тоуганини прожила еще долго и умерла в 1876 году.

Вернемся к «толлпадлской шестерке». Лавлесс сначала хлебнул горького: работал на Тасмании на строительстве дороги (в кандалах), но потом, учитывая его опыт сельскохозяйственного рабочего, его расковали и определили на государственную ферму пастухом. С остальными пятерыми поступили по сложившейся методике: по фунту стерлингов за голову распродали фермерам в разных частях Австралии.

Между тем почти сразу же после отправки толлпадлцев на каторгу в Англии развернулось движение за их освобождение. Волна митингов протеста и манифестаций прокатилась практически по всей Англии. Тред-юнионы справедливо усмотрели в случившемся опаснейший для них прецедент: стало ясно, что отныне самую мирную организацию трудящихся можно запретить и разогнать, а ее членов объявить опаснейшими «бунтарями» и «революционерами» и по насквозь сфабрикованным делам загнать на далекую каторгу. Вдобавок нашлись либерально настроенные депутаты парламента, которые регулярно направляли в правительство запросы по этому делу. Даже противники тред-юнионов открыто признавались, что власти, пожалуй, хватили через край и дело шито белыми нитками.

Масла в огонь подлило разлетевшееся по стране известие, что печально известный автор другого дела судья Фрамптон добился лишения семей «толлпадлской шестерки» пособий, которые полагались по бедности или потере кормильца. Да вдобавок цинично заявил жене Стэндфилда: «Вы будете мучиться от нужды, и пощады не ждите».

В ответ на это тред-юнионы создали в Лондоне Лорчестерский комитет, а он руководил особым фондом, куда стекались пожертвования семьям «толлпадлских мучеников». Накал страстей был таков, что власти отправили в Австралию распоряжение немного смягчить условия содержания толлпадлцев.

В конце концов в апреле 1834 г. у парламента собралась сорокатысячная толпа, чтобы вручить королю петицию об освобождении и возвращении невинно осужденных – громадный рулон бумаги, на котором поставили подписи полмиллиона человек. Одновременно депутат палаты общин выдвинул резолюцию о том же, но ее (опять-таки самым демократическим образом) провалили: 82 голоса «за», 308 – «против». Лорд Мельбурн заверял, что передал петицию королю, но ее судьба еще год оставалась неизвестной. А поскольку массовые протесты и парламентские запросы не прекращались, власти в конце концов пошли на попятный: на очередной запрос доктор Уокли заявил, что королевское прощение уже получено, и (толлпадлская шестерка) вернется вскоре на родину свободными людьми. Довольно циничное решение: не реабилитация по суду, а помилование монарха…

«Вскоре» растянулось надолго. Джордж Лавлесс вернулся первым только еще через год, а остальные и того позже: их разослали в самые отдаленные уголки Австралии, и добирались они оттуда долго (Хэммету пришлось пройти пешком около 400 миль).

И по возвращении тред-юнионы не оставили толлпадлцев в беде: тот самый Дорчестерский комитет сорганизовал сбор денег на покупку и полное оборудование двух ферм в Эссексе – на одной поселились Лавлессы и Джеймс Брайн с семьями, на другой – семья Стенфилдов.

Один только Хэммет отказался от всех благодеяний и до старости так и работал батраком в Толлпадле.

Профсоюзы не забывали их и позже: в 1912 г. перед методистской церковью в Толлпадле установили мемориальную доску с надписью: «Возведена в честь верных и бесстрашных жителей этой деревни, которые в 1834 г., не уронив человеческого достоинства, перенесли наказание ссылкой на каторгу за дело свободы, справедливости и праведности, дабы стать примером нынешнему и будущему поколениям».

А в столетний юбилей со дня осуждения Лавлесса и его товарищей Британский конгресс тред-юнионов (к тому времени реальная сила) провел ряд торжественных мероприятий. На могиле Джеймса Хэммета, пришедшей в упадок, установили надгробную плиту. В Толлпадле построили шесть ферм, присвоив каждой имя одного из «мучеников». И открыли дом престарелых для профсоюзных активистов. Все же английские профсоюзы есть за что уважать – они показали пример рабочему движению во многих странах.

5. Шажок на долгом пути в демократию

Движение луддитов было еще на пике. «Письма капитана Свинга» еще не начали разлетаться по стране, но по всей Англии начались бунты городских низов, вообще бедноты. В 1815–1816 годах они были вызваны введением так называемых «хлебных законов». Власти, чтобы защитить интересы крупных землевладельцев (которые сами во множестве заседали в обеих палатах парламента) запретили ввозить в Англию более дешевое зерно из Европы. Землевладельцы, оказавшись монополистами, поступили, как всякий монополист: задрали цены на свое зерно немилосердно. В результате хлеб практически полностью исчез из рациона бедняков: основой питания стали овес и горох, из которых варили густые похлебки. Все эти выступления были подавлены силой, и «хлебные законы» остались в неприкосновенности. К этому времени в Англии появилось немало людей, видевших успех в одном-единственном виде борьбы: борьбе за парламентскую реформу, то есть всеобщее избирательное право. Многие умные англичане уже прекрасно понимали: все до одной фабрики все равно не разрушить, все до единой фермы, чьи владельцы суют нищенскую плату, все равно не спалишь. Появятся новые, только-то и всего. А вот располагая немалым числом своих депутатов в палате общин, «низшие классы» могли бы оказывать гораздо большее влияние на правительство в защиту таких же обездоленных, как и они сами. Новый век – новые веяния, новые идеи, уже далекие от примитивных и в итоге бесполезных разрушений станков и поджогов…

16 августа 1819 г. в Манчестере состоялся массовый митинг, в котором участвовали, по разным подсчетам, от 60 до 80 тысяч человек. Были ораторы, выступавшие против «хлебных законов», но большая их часть агитировала за всеобщее избирательное право для совершеннолетних мужчин.

Многие женщины привели с собой детей. Митинг был предельно мирным: его организаторы даже отдали распоряжение, чтобы трости с собой имели только старики и увечные, чтобы не дать властям ни малейшего повода заявить о «применении оружия» митингующими.

Не было ни малейших беспорядков, никаких «выкриков с мест». Ораторы выступали, собравшиеся внимательно слушали. И тут в толпу неожиданно врезался отряд гвардейской кавалерии, рубя направо и налево – и отнюдь не плашмя. Люди в панике стали разбегаться, площадь опустела буквально через несколько минут. Итог печальный: 11 убитых и более 400 раненых, из них 113 женщин (о числе раненых детей у меня сведений нет, но точно известно, что были и они).

В народе это побоище язвительно окрестили «бойней под Питерлоо» еще и из-за того, что безоружных людей рубили и топтали копытами коней кавалеристы того самого полка, что четыре года назад участвовал в битве под Ватерлоо.

А что же правительство? А оно поручило министру внутренних дел лорду Сидмуту направить манчестерским властям поздравление и полное одобрение решительному пресечению «беспорядков»…