Книга Полоса прибоя - Анатолий Галкин

Она оттолкнула парня и пошла к гостинице… После налета на депутатский номер Вера Хохлова решительно изменилась. Она ощутила себя всемогущей. Медсестра, мелкая сошка – но она проникла к самому Кулябко и заставила его плясать под свою дудку. Еще неделю назад она жила в Киеве серой мышкой, а теперь она львица. Теперь она все может. И даже больше!

То, что неожиданно выпустили гражданина Зуйко, никак не входило в ее планы. Еще не хватало, чтобы следователь вышел на настоящего убийцу, а через него – на нее.

Сегодняшняя встреча с Олегом не прошла даром. Парень он оказался простой и честный. Он сразу сообщил, что закладывая уже мертвого Комара в багажник вишневой Хонды, он совершенно машинально обшарил карманы клиента. Мелочи брать не стал, а бумажник – вот он. Со всем содержимым, кроме денег.

Хохлова немедленно конфисковала эту важнейшую улику. Теперь оставалось подбросить бумажник в номер Зуйко и от имени анонима позвонить следователю. И все! Теперь уже парень сядет крепко, а она спокойно продолжит поиски…

К полуночи гостиница затихла. Все постояльцы разместились по номерам. Хозяин Ляхов запер входную дверь и поставил ее на сигнализацию… В холле был полумрак и пустота. За стойкой администратора никого не было. Только лампочки мигали и скучно висели на стенде запасные ключи от всех номеров.

Хохлова спускалась в старом спортивном костюме и босиком.

Добротные старые лестницы не скрипели, но было страшно. Особенно, когда на улице тихо катил автомобиль. Свет фар попадал в окна холла, и все тени перебегали, покачивались и растворялись в полумраке… Вера протянула руку и крепко сжала ключи от люкса номер семь. Она думала, что вернется сюда через пять минут. Вернется и повесит брелок на место. И никто ничего не заметит.

Босые ноги приятно утопали в ворсе ковра. Вера прошла мимо лифта и стала подниматься наверх по лестнице. В правой руке она сжимала ключи от номера Зуйко, а в левой – бумажник убиенного Артема Комара.

А где-то под потолком неслышно поворачивалась маленькая телекамера, которая проследила весь путь медсестры Хохловой – от стенда с ключами. И проход мимо лифта, и первые шаги по ступенькам лестницы.

* * *

Почти двое суток Ванда не видела мужа. Она ждала его, как декабристка, готовая сесть с ним в одну камеру.

Его отпустили так же внезапно, как и посадили. Он позвонил ей по мобильному и буднично сообщил, что едет на такси, что будет в номере через десять минут, что, прежде всего, хочет смыть тюремную грязь.

Ванда мыла его сама. Не просто спинку потерла, а мыла всего от пяток до макушки. Так, как купают малышей в детской ванночке.

И потом весь вечер она никому его не отдавала.

Это было приятно. До сих пор ей нравилось, когда мужчины любили ее. Но оказалось, что гораздо приятней любить самой… Ванда говорила ему всякие ласковые слова. И при этом не надо было ничего выдумывать – она смотрела на мужа, а губы сами шептали простые всем известные фразы про солнышко, про лапушку, про милого и ненаглядного.

Никогда Ванда Горбовска не думала, что со слезами на глазах будет любоваться мужем, который только что вышел из тюряги.

Они долго не могли заснуть. Даже в полночь, когда погасили свет, им не спалось. И только потому удалось услышать, как в соседней комнате, в гостиной их огромного номера во входной двери тихонько лязгнули пружинки замка… Потом чуть пахнуло коридорным воздухом.

Шагов слышно не было, но и Ванда, и Слава поняли, что в их номер кто-то зашел.

Зуйко в темноте стал искать трусы. Ванда тоже потянулась за халатом.

Они еще не знали, что будут делать, но встречать гостя в положении лежа не хотелось… Не стоило и зажигать свет в спальне – это спугнуло бы пришельца. Убежал бы и ломай потом голову. Нет! Врага надо брать тепленьким.

Славик опустился на колени перед своей сумкой и попытался найти тот кармашек, где лежал перочинный ножик огромного размера. Просто складной кинжал… Нащупал его, открыл, встал и направился к двери.

В этот момент в гостиной послышался визг, вскрики и ряд глухих ударов. В темноте это было страшно, и Ванда отскочила в угол спальни и присела у тумбочки… Слава на десять секунд замер и, вслушиваясь в тишину, двинулся вперед.

Вдоль стеночки он проскользнул к выключателю. Яркая хрустальная люстра вспыхнула, но от этого стало еще страшнее… В центре огромной гостиной на ковре лежала босая женщина в нелепом спортивном костюме. Она скорчилась, как младенец в утробе, и тихо стонала. Но под головой уже начало расходиться кровавое пятно.

Славик бросился к пострадавшей… Он положил нож на ковер, но очень неудачно – лезвие задело кровавую лужу… Зуйко сел рядом и попытался приподнять еще живую голову – в их номере умирала постоялица их гостиницы, соседка со второго этажа, медсестра по имени Вера.

Ванда выплыла из спальни и первым делом, заорала. Это был страшный истерический крик после полуночи. Без сомнения его слышала вся гостиница и еще треть Ливадии.

Потом много раз Горбовска ругала себя за этот крик, но сдержаться она не могла. Вид в гостиной очень напоминал страшную картину Репина из Третьяковки, где царь Грозный убивает своего сына… Сидящий на полу Славик был весь в крови, а рядом лежал не царский посох, а знакомый нож, купленный на рынке в Теплом Стане.

Босая женщина, чья голова лежала у Славика на коленях, была еще жива. Она ловила ртом воздух и дико вращала глазами.

Крик Ванды длился не более пяти секунд, а потом она начала действовать вполне осознанно. Первым делом – звонок в скорую помощь. Вот только набирать ли «03», или здесь все к чертовой бабушке переиначили – Украина все-таки?

Ванда и действительно разбудила всех в гостинице. Но первым в номер вбежал старший следователь Чуб Виктор Петрович. Он, занявший номер погибшего Комара, еще и не ложился. Его интуиция прямо говорила о возможности очередного трупа. И из-за этого сыщику не спалось. Он ждал и дождался!

За Чубом в номер вбежали Ольга с Денисом… Потом депутат Кулябко с женой… Потом хозяева Стручера и остальные постояльцы.

Все молчали и слушали, как Ванда ведет переговоры со скорой помощью. Последний вопрос медиков пришлось адресовать мужу:

– Слава, они спрашивают, какой у нее пульс.

– Нет у нее пульса, она умерла.

Сразу после этих слов Чуб вытащил пистолет и направил в сторону Зуйко. И возразить следователю было трудно. Ведь именно Славик держал на коленях труп, а его окровавленный нож лежал рядом…

Многие заметили странную усмешку на лице следователя, но только он знал причину. Чуб со злорадством вспомнил, что в Постановлении об освобождении гражданина Зуйко он ввернул фразу: «С учетом ходатайства мэра г. Ялты Палий Ф.Ф.»

Уже вскоре в номере работала сонная бригада ялтинских ментов… Все было как всегда, но Виктор Петрович запомнил фразу медика: «Рана нанесена тяжелым тупым предметом. Чем-то вроде молотка…»