Книга Женщина, стоящая посреди - Михаил Арцыбашев

Толкая друг друга, еле сдерживая смех и желание убежать, девушки сейчас же повернули и пошли следом, как-то странно притихнув и не спуская глаз с Арсеньева.

Сначала их не заметили. Арсеньев шел медленно, и по тому, как он оглядывался на каждую проходящую женскую фигуру, было видно, что он пришел именно по письму и ждет продолжения. Еще больше волновался актер. Очевидно, он знал про письмо и в качестве телохранителя сопровождал знаменитость на любовное приключение. Его присутствие неприятно удивило Нину, и она тогда же смутно почувствовала, что шутка вовсе не так уж невинна, как казалось.

Нина и прежде не представляла себе, что выйдет из всего этого, но теперь, когда Арсеньев явился не один, она уже и окончательно растерялась, и почувствовала, что не выйдет ничего. То, о чем она мечтала, читая рассказы Арсеньева, сразу стало казаться ей детски наивным и невозможным. И когда нетерпеливая Катя, вся дрожа от волнения, шептала ей: «Ну, что же ты?.. Ну!..» — Нина отталкивала подругу локтем и начинала сердиться.

Катя волновалась совершенно бескорыстно. Ей и в голову не приходило, чтобы Арсеньев мог заинтересоваться ею самой, но она была влюблена в Нину, как только молоденькие некрасивые девушки могут влюбляться в хорошеньких умных подруг, и потому ей до смерти хотелось, чтобы Нина познакомилась с Арсеньевым. Нерешительность подруги еще больше возбуждала ее.

Так они прошли по аллее два раза. Девушки неотступно следовали за Арсеньевым, а актер первый обратил на них внимание. Он что-то сказал Арсеньеву, но тот ответил нерешительным жестом.

Стало совсем темно. В аллеях понемногу пустело. Наконец мужчины решительно двинулись к выходу.

— Ну что же ты?.. Он уйдет!.. — исступленно шептала Катя, не чуя ног под собою.

Нина испуганно оттолкнула ее и ускорила шаги, чтобы раньше выйти из сада, но в это время актер развязно приподнял шляпу и громко спросил:

— Скажите, пожалуйста, это не вы писали Владимиру Сергеевичу?

Увлекая за собою Катю, Нина пугливо шарахнулась в сторону, но Арсеньев уже шагнул к ним, и девушки невольно остановились. Катя совсем обмерла от страха, у Нины мучительно забилось сердце.

— Ну что же… давайте познакомимся, — нахально продолжал актер. Чего вы так испугались?

Эта фраза оскорбила Нину: ей показалось, что актер принимает их за каких-нибудь швеек, и она ответила холодно и сухо:

— Пожалуйста…

Актер сразу переменил тон, почтительно сняв шляпу. Он догадался, кто из двух — главная, и прежде всего поклонился Нине.

— Позвольте представиться: Строев… Владимир Сергеевич Арсеньев…

От волнения девушки ничего не ответили и руки их дрожали, когда они обменивались рукопожатиями. Арсеньев молчал, не зная, что сказать. Актер пришел всем на помощь.

— Ну что же, давайте пройдемся немного, — предложил он, и вышло как-то так, что сам он пошел с Катей впереди, а Арсеньев и Нина молча последовали за ними.

Девушка не смела поднять глаз, и ей было мучительно неловко, точно случилось что-то недостойное и пошлое. Арсеньев украдкой разглядывал ее, а Нина чувствовала его взгляд и не знала, как держать себя. Было страшно, что он заговорит, и она почти ненавидела Катю, в такую минуту покинувшую ее на произвол судьбы.

— Почему вы мне писали? — тихо спросил Арсеньев.

Нина вздрогнула и ответила не сразу.

— Так… — сказала она и не могла придумать ничего больше.

Они опять пошли молча.

Когда Арсеньев шел сюда, он ожидал встретить женщину, опытную в таких приключениях и знающую, чего она хочет. Все представлялось ему донельзя просто, но теперь инстинктом мужчины он почувствовал, что это совсем не то, и смутился неожиданно для самого себя. Актер снова пришел к нему на помощь.

— Знаете что, — сказал он не задумываясь, — становится холодно, не поехать ли нам куда-нибудь?

— Куда? — машинально спросила Нина.

— Ну, куда-нибудь… в ресторан, например… Можно спросить отдельный кабинет…

Катя испуганно взглянула на Нину, но та сделала такое движение, что актер сразу осекся.

— Ну, если не хотите, можно просто зайти в кондитерскую. Выпьем кофе и поболтаем… И этого нельзя?..

Нине показалось, что смешно от всего отказываться, раз они же сами написали это глупое письмо, но ей все-таки пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы кивнуть головой.

В тесном, ярко освещенном и душном зале кондитерской было жарко и пахло кухней. Сладкий пар и табачный дым висели в воздухе. Было много студентов и подозрительного вида нарядных дам.

Актер угощал девушек, острил, хохотал и вообще самым добросовестным образом старался рассеять общую неловкость. Но чем развязнее становился он, тем молчаливее и отчужденнее держали себя Катя и Нина. Им обеим уже казалось, что вышло что-то некрасивое и совсем не забавное. Нина сидела против Арсеньева и исподтишка разглядывала его. В этой пошлой обстановке, в присутствии наглого, шумного актера, она не могла тот образ, который создали в ней его книги, соединить с этим интеллигентного вида господином, у которого была наружность провинциального врача, морщинки в уголках рта и слегка смущенное выражение. То, что он говорил, было очень обыкновенно и даже банально. Нина думала уже только о том, как бы скорее прикончить эту глупую историю и уйти, чтобы никогда не вспоминать об этой неудачной, ненужной встрече. Временами она взглядывала на Арсеньева даже враждебно, точно он чем-то обманул ее.

Арсеньев видел произведенное им впечатление, и его мужское избалованное самолюбие испытывало неприятные уколы.

Один актер чувствовал себя превосходно. Он был совершенно уверен, что все кончится прекрасно, именно так, как, с его точки зрения, и должно кончиться: Нина отдается Арсеньеву, а Катя — ему. Иного конца он даже не представлял себе и был убежден, что девушки и сами хотят этого. Надо было только найти кратчайший путь к цели, а поэтому актер быстро перевел разговор на любовь, которую понимал крайне просто и определенно. Когда же, по его мнению, почва была подготовлена, он предложил проводить барышень. При этом устроил так, что Нина с Арсеньевым пошли в одну сторону, а сам он с Катей — в другую. На прощанье он успел шепнуть Арсеньеву:

— Да вы, батенька, не церемоньтесь: ведите ее прямо к себе, да и вся недолга!..

А потом игриво приподнял шляпу и, под руку увлекая совсем растерявшуюся Катю, крикнул многозначительно и нагло:

— Всяких благ!.. Желаю успеха!..

Нине показалось, что ее хлестнули по лицу, и ей стало так гадко и стыдно, что девушка чуть не заплакала. Стыдно за самое себя, что она могла поставить себя в такое положение. Но оборвать не хватило духу, и против воли Нина пошла с Арсеньевым, думая только о том, чтобы скорее дойти до дома и навсегда покончить с этой неудачной, глупой шалостью.