Книга Сокровище Харальда - Елизавета Дворецкая

Наконец молитва закончилась, все закрестились, повторяя «Аминь!» сотней неслаженных голосов, опять загремели лавки, зашуршали золоченые одежды, гости стали усаживаться.

— Подай рог немцу! — Княгиня Ингигерда прикоснулась к руке Елисавы. — Что ты стоишь, как береза на поляне?

Перед княжной оказался турий рог — огромный, больше локтя в длину, изогнутый, окованный узорными золотыми пластинами, совсем новый, сделанный по заказу самого Ярослава и украшенный изображениями святых покровителей рода. «Господи, помоги рабу Твоему Георгию, аминь!» — было написано на верхнем раструбе. А ниже, под поясными портретами святого Георгия, святого Василия и святой Елены, была начертана другая надпись: «Князю чести, а дружине славы!» Рог, наполненный медом, весил немало, и Елисава взяла его с осторожностью, поскольку боялась не удержать свою ношу перед почетными гостями.

— Почему немцу? — шепотом спросила она.

— Мы же договорились!

— Но Харальд!..

— Мы говорили с отцом, Харальд младше! — быстро ответила княгиня, торопясь скорее покончить с задержкой. — Не стой, иди, все ждут!

— А Харальд?

— Ему поднесет Предслава! Она тоже вторая по старшинству!

— Лучше ты сама подай немцу, а я — Харальду!

— Лисава, не спорь! — Княгиня рассердилась. — Что это с тобой! Делай, как я говорю!

Елисава не привыкла спорить с матерью и тем более не собиралась этого делать на глазах у сотни гостей, ожидающих начала пира. Ей освободили проход, и она, осторожно ступая и крепко держа тяжелый рог обеими руками, выбралась на свободное пространство между столами. Княжна кожей чувствовала, как пристально следят за ней голубые глаза, поблескивающие из-под рыжеватых бровей; этот взгляд буквально держал ее и притягивал. У нее появилось ощущение, что Харальд колдун, что невидимые могучие чары опутали ее и направляют каждый ее шаг — к нему! Теперь-то он знает, которая из двух девушек его невеста! Осторожно, как по тонкому льду, делая шаг за шагом, она шла к герцогу Фридриху, не глядя по сторонам, а только под ноги, чтобы не споткнуться с этим тяжеленным рогом.

Наконец Елисава повернулась лицом к столу, за которым сидел герцог Фридрих, и тот встал, готовясь ее встретить.

— Э, постой, Фрейя нарядов, ты повернула не туда! — вдруг услышала она за своей спиной звучный голос.

Елисава вздрогнула, оступилась, и часть меда, выплеснувшись, потекла по золоченой стенке рога. Ну все, сладкая липкая влага добралась до пальцев, натекла в ладонь — и рукав, считай, испорчен. Но это еще не беда! Елисава не могла сделать больше ни шагу: этот властный голос, в котором звучала нерушимая уверенность в своем праве, сковал ее по рукам и ногам.

— Я здесь, о Сив мягкого шелка, повернись и подай мне этот рог! — повелительно и даже весело требовал голос у нее за спиной.

Герцог Фридрих в недоумении поднял брови. Елисава обернулась. Харальд тоже стоял, приглашающе протянув к ней широкую мозолистую ладонь, вид которой приводил на ум образы огромных дреки под цветными парусами, буйных ветров, длинных мечей и боевых секир.

— Моя старшая дочь сначала должна поприветствовать старшего из гостей, Харальд! — еще мягко, увещевающе, как мудрый отец неразумному сыну, заметил князь Ярослав, но в голосе его уже слышалась угроза. Он не намерен был позволять своему незваному гостю слишком много. — От тебя не уйдет положенная честь, я ведь не обижу гостя. И ты получишь рог в свой черед из рук моей младшей дочери. Тот, кто моложе годами, должен уступить дорогу, не так ли? Или в дальних странах, где ты побывал, об уважении к старшим уже забыли?

— Ты намекаешь, что у сарацин я и сам стал сарацином? — Харальд, ничуть не смутившись, улыбнулся хозяину. Теперь обе его руки лежали на поясе и вид у него был такой, будто гридница и все, кто в ней находился, были связаны невидимыми узами и без его позволения не смели двинуться. — Я хорошо помню все наши законы и обычаи. И нет такого закона, чтобы невеста в присутствии жениха подносила рог другому мужчине раньше, чем своему жениху! Я такого не допущу! Твоя старшая дочь обещана мне, и она должна поднести этот рог мне! Я никому не позволю попирать мое право, будь он даже стар, как сам Адам!

— Моя дочь принадлежит мне и Господу Богу — никому больше! — сурово изрек князь Ярослав. — Не спеши, Харальд! Ты слишком привык вести себя как завоеватель, и забываешь, что теперь ты в доме у друзей!

— Друзей и почти родичей! — подхватил Харальд. — Видит Всевышний, я не хочу ничего, кроме дружбы и родственной любви! Но в этом доме я желаю встречать родственное и дружеское отношение, а также уважение моих прав!

— Ты торопишься, Харальд! — Ивар сын Хакона, не выдержав, тоже встал и положил руки на пояс, не менее богатый, чем у его молодого соперника. — Эллисив не обручена с тобой, у тебя нет на нее никаких прав, и есть в мире другие знатные люди, достойные получить ее в жены и принять рог из ее рук!

— Я знаю, о ком ты говоришь, Ивар! — Харальд не стал Делать вид, будто не понял, о чем речь. — Все в Киеве говорят, что мой родич, Магнус конунг, прислал вас, чтобы посватать ему мою невесту. Но он опоздал, можешь так и передать ему! Я посватался к ней еще в то время, когда он играл деревянными мечами! Его самого кормили кашей с ложки, когда я вернулся из своей первой битвы!

— Не в той ли битве тебе привязали меч к руке, чтобы не ронял?

— Меч к руке мне привязывали, когда мне было всего десять лет! А при Стикластадире мне исполнилось пятнадцать и я мог держать оружие, как подобает взрослому мужчине!

— Но в этой битве ты стяжал не много чести!

— В тот раз Один не отдал нам победу, но чести своей я не уронил и никому не позволю в этом сомневаться! И если мой родич Магнус хочет взять в жены эту деву, пусть выйдет и сразится со мной! А поскольку его здесь нет, то никто другой не смеет предъявлять на нее права!

— Хоть Магнуса конунга здесь нет, это не значит, что принять твой вызов некому, Харальд сын Сигурда! — в гневе воскликнул Ивар. Под грозным напором Харальда он даже не дрогнул, и его голубые глаза сверкали так же яростно. — Магнус конунг поручил мне представлять его здесь, а значит, я могу принять твой вызов вместо него!

— Прекратите! — в негодовании крикнула княгиня Ингигерда, поднявшись со своего места. — Я не допущу, чтобы мои гости, столь знатные и прославленные люди, вызывали друг друга на поединок у меня в доме, возле моего стола! Клянусь Всевышним, если вы сейчас же не прекратите эту ссору, я попрошу покинуть мой дом вас обоих и ни о каком сватовстве больше не будет и речи!

Оба соперника пристыженно умолкли, хотя взгляды, которыми они обменивались, выражали что угодно, только не дружелюбие.

— Я знаю, как тяжело тебе уступать хоть в чем-нибудь, — обратилась к Харальду княгиня. — Но я прошу тебя ради дружбы, которая была у меня с тобой и с твоим старшим братом, Олавом конунгом, смирить свой гордый нрав и быть вежливым с хозяевами и другими гостями. Иначе люди и вправду скажут, что в стране, которой правит сам Господь, ты научился обычаям хуже всяких языческих.