Книга Дорога перемен - Джоди Пиколт

Наверное, я ненадолго заснула в своей куриной хижине. Когда я просыпаюсь, то не могу сразу сказать, то ли у меня перед глазами мерцает, то ли открывается дверь, впуская полоску света. Что бы это ни было, оно быстро исчезает, и слишком поздно (проходит несколько секунд) я понимаю, что машина стоит.

В кузове парень-сменщик рушит стену изо льда с силой, достойной супергероя. В темноте его зубы отливают голубым, как вспышки молнии. Я вижу его ребра.

— Ты что-то затихла, — произносит он, обнаруживая меня.

Я не настолько испугана, как должна бы. Может быть, прикинуться мертвой? Но я не уверена, что это его остановит.

— Давай поиграем в игру. Я первый.

Он стягивает футболку, обнажая мерцающую во тьме кожу.

— Где мы?

Я надеюсь, что у «Макдоналдса», где, если я закричу, есть шанс, что меня услышат.

— Если будешь хорошей девочкой, я выпущу тебя погулять. — Он обдумывает сказанное и смеется собственной остроте, делая шаг вперед. — Хорошей девочкой. — Он толкает меня в плечо. — Твой черед, детка. Рубашку. Снимай рубашку.

Я собираю всю слюну во рту и плюю ему на грудь.

— Ты свинья! — заявляю я.

Поскольку его глаза еще не привыкли к темноте, у меня есть преимущество. Пока он осмысливает мой поступок, я протискиваюсь мимо него и бросаюсь к щеколде на двери. Он хватает меня за волосы, сдавливает горло, прижимает к холодной-холодной стене. Свободной рукой он хватает меня за руку и прижимает ее к низу живота. Через джинсы я чувствую, как подергивается его плоть.

С силой, которая удивляет меня саму, я поднимаю колено и ударяю его. Схватившись за пах, он заваливается на тушки бройлеров и бифштексы на кости.

— Маленькая сучка! — взвывает он.

Я рывком поднимаю щеколду, выбегаю наружу и врываюсь в ресторан быстрого питания.

Прячусь в женском туалете, решив, что это самое безопасное место. Войдя в кабинку, я запираюсь изнутри и сажусь, поджав ноги, на унитаз. Я считаю до пятисот, старясь не обращать внимания на людей, дергающих замок снаружи, чтобы понять, не занят ли туалет. Клянусь, больше с мужчинами я не поеду. Я не могу этого себе позволить.

Когда опасность минует, я выхожу из кабинки и становлюсь перед умывальниками. Теплым хозяйственным мылом смываю грязь с рук и ног, умываюсь, потом подставляю голову под сушку. Волосы превратились в сосульки. Когда я высовываю голову из двери туалета, сюда входит старушка в зеленом шерстяном костюме, в фетровой шляпке в тон и с ниткой жемчуга на шее.

Они уехали. Я оглядываю ресторан, чтобы понять, в каком мы городе, но подобные рестораны все на одно лицо. Работник месяца: Вера Круз. Мы используем постное мясо, обжаренное на огне, а не на сковороде.

Из женского туалета выходит прилично одетая старушка.

— Прошу вас, пожалуйста, помогите мне, — подхожу я к ней.

Она оценивающе смотрит на мою одежду, решая, разговаривать со мной или нет. И лезет за кошельком.

— Нет, нет, деньги мне не нужны, — говорю я. — Понимаете, я пытаюсь добраться в Нью-Гэмпшир. Там живет моя мама, она очень больна. Мой приятель вез меня из школы-интерната, где мы вместе учимся, но мы повздорили, и он оставил меня здесь.

Я отворачиваюсь, затаив дыхание, как будто всхлипывая.

— А в какую школу ты ходишь, милая? — спрашивает старушка.

Я не знаю, что ответить. Единственные известные мне школы находятся в Калифорнии.

— В бостонскую, — улыбаюсь я.

Чтобы как-то отвлечь ее, я, качнувшись, опираюсь о стену. Старушка протягивает мне руку, чтобы я не упала. Я с благодарностью беру ее теплую костлявую руку.

— Простите. Мне что-то нехорошо.

— Представляю! Я довезу тебя до Лаконии, а там посмотрим, нельзя ли посадить тебя на автобус.

Все дело в том, что я на самом деле неважно себя чувствую. Когда я чуть не упала в обморок, я почти не симулировала. Глаза ужасно пекут, а во рту привкус крови. Когда пожилая женщина, которая представилась как миссис Фиппс, протягивает мне руку, чтобы отвести к машине, я с радостью цепляюсь за нее. Вытягиваюсь на заднем сиденье, укрываюсь, как одеялом, жакетом от «Диор» и засыпаю.

Когда я просыпаюсь, миссис Фиппс пристально смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Проснулась, милая. Уже начало одиннадцатого. — Она улыбается и молодеет на глазах. — Тебе лучше?

— Намного чудеснее.

Эту фразу я однажды слышала в старом фильме, и мне всегда хотелось вставить ее в разговор.

— Похоже, у тебя температура, — невозмутимо констатирует она. — У тебя щеки горят. — Я сажусь и смотрю в зеркало. Она права. — Я тут размышляла. Ты похожа на студентку из Виндзора. Я угадала?

Я понятия не имею, как выглядит студентка из Виндзора, поэтому улыбаюсь.

— Еще бы!

— Я занималась у мисс Портер. Но, конечно же, с тех пор прошло уже много лет. — Она останавливает машину у торгового центра, посреди которого стоит странный киоск. — Это Лакония. Ты почти всю дорогу проспала. Где живет твоя мама?

Я секунду непонимающе смотрю на нее, пока не вспоминаю свои слова.

— В Кэрролл, в Уайт-Маунтинс.

Миссис Фиппс кивает и велит мне посидеть в машине. Возвращается она с билетом на автобус и хрустящей десятидолларовой банкнотой.

— Поедешь на автобусе, милая. А это на тот случай, если чего-нибудь захочешь по дороге.

Когда я выбираюсь из машины, она походя, безразлично гладит меня по спине, как погладила бы кота, и дает последние инструкции. Ее лицо напоминает сморщенную сливу. Она передает привет моей маме, а потом садится в свою «тойоту» и, махнув рукой, уезжает. Мне плохо оттого, что она уезжает. Мне плохо, потому что я солгала. Мне плохо оттого, что эта добрая пожилая женщина едет одна в десять часов вечера по той же дороге, что и заводящиеся с пол-оборота дальнобойщики-извращенцы.

Согласно адресной книге Хадли проживает на Сэндкасл-лейн, 114. Это длинный простой одноэтажный дом, выкрашенный в зеленый цвет, как будто выброшенный торнадо к подножию огромной горы. Эта гора находится у Хадли на заднем дворе, а если встать поближе, то создается впечатление, что дом построен прямо в естественной стене из камня. Звонка на двери нет, только молоток в форме лягушки. Я знаю, что мне откроет Хадли, — не зря же я проделала весь этот путь.

Я вижу его глаза — вначале нежные, землистого цвета, потом приобретающие грозовой оттенок. Когда они видят меня, то просто вылезают из орбит.

— А ты что здесь делаешь? — улыбается Хадли.

Он распахивает дверь-ширму и выходит на крыльцо. Объект моей любви. Он заключает меня в объятия и приподнимает от земли, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Удивлен?