Книга Суженая мрака - Ольга Гусейнова

Серый и синий отцы резко изменились. Стало жутко на них смотреть: черты лица заострились, такой хищный, звериный, клыкастый оскал я видела у драконов в человеческой ипостаси впервые. Они словно подобрались для смертельного броска. Но еще больше потрясли Кло и Фиала. Обе мои приемные мамочки побледнели. Их красивые огромные глаза походили на блюдца. Изумленные, ошеломленные, они не могли понять, как женщина, знакомая, родственница, пошла на убийство детей. Глядя на них, и до меня дошло, почему мама перед смертью сказала о ней — указала имя заказчика убийства!

Лария, конечно, не надеялась, что младенец сразу передаст ее последние слова взрослым; она предупредила меня о Микуде, как раз рассчитывая на момент обретения драконицы. Ведь нас учили и родители, и близкие клановцы, и дан Мойрис, что, перерождаясь, юный дракон вспоминает прожитое человеческой ипостасью заново. А вот в восемь-десять лет ребенок с большим вниманием отнесется к словам умирающей матери. И расскажет о них заинтересованным в торжестве справедливости лицам.

Майдаш почернел, я уже не раз видела этот «фокус» — так теневики уходят в свою стихию, чтобы переместиться быстро и незаметно. Но Хашер его опередил — синей молнией метнулся к Микуде и перехватил друга. Удерживая его руки с кинжалами, он хрипло от ярости прорычал:

— Не-ет! Стой! Так легко я не дам ей умереть. Она будет подыхать долго, очень долго и весьма мучительно.

Драконов окутали тени — метались у ног, расплывались по залу. Майдаш мотнул головой, пытаясь вырваться из дурмана собственной ярости. Кло и Фиала не могли сдвинуться с места, сжимая кулаки. Наверное, они сейчас вновь в воспоминаниях оказались в той пещере, переживая ужас потери детей. Все, включая моих братцев, с трудом удерживались, чтобы не кинуться на воющую от боли, обездвиженную Микуду.

А я обхватила себя за плечи, мне было горестно, пусто и страшно. Мгновение — и меня обняли побратимы, первым Лиир, а Тайрен прижал к себе нас обоих. И тут застонала очнувшаяся Адара. Родители перевели на нее убийственный взгляд, наверняка подумав, что внучка причастна к преступлениям бабки. Поэтому я, вырвавшись от братьев, кинулась к кузине и заступилась за нее:

— Нет! Нет! Адара — невинная жертва, Древний это знает, чувствует, ощущает, видит! — Закрыла руками хрупкую несчастную девушку и хрипло от переизбытка эмоций выдохнула: — Ей было хуже, больнее, страшнее, ведь она двадцать лет была жертвой мучительной жажды Хейдара и его ненависти. При этом не понимала, как истинный может так относиться к своей паре… А ведь она еще и гораздо слабее Хейдара как маг и дракон! Ее лишили всего: любви, родных, заботы и защиты, собственной силы и магии… Всего!

Фиала и Кло не изменили себе: как курочки-наседки опустились рядом со мной и Адарой и захлопотали над ней. Ведь для Фиалы Адара целых двадцать лет была любимой невесткой, от этого так просто не отвернешься. Теперь мою бедняжку кузину обнимали самые теплые и нежные руки, приподняли ее голову, положили на колени и ласково гладили по золотым волосам, разметавшимся по плечам и полу. Какая же у меня красивая родственница и как же она похожа на Ларию — мою погибшую игайскую мамочку! И раз они делились сокровенным, к примеру, именем будущей дочери, значит, были подругами. Поэтому я не брошу эту столетнюю «девчонку», позабочусь о ней.

Тем временем в зал по зову главы клана прибежали стражи. Совсем скоро весть о том, кто убийца детей, понеслась по клану и за его пределы пламенем на ветру. Хейдар вернулся потрепанный, уставший, но словно посветлевший. Не глядя на сочувствующих родственников, он подошел к уже явно бывшей жене — и вдруг поднял ее на руки, осторожно, заботливо, и понес прочь из зала, а я с побратимами рванула вприпрыжку впереди, показывая, куда нести. Кло и Фиала следовали за нами.

Распахнув двери нашей детской, я в предвкушении давно ожидаемых перемен щедро предложила:

— Детская — самая светлая и замечательная комната! А какая здесь кровать большая… и уютная. Адаре здесь будет лучше и спокойнее всего. Надо только ее вещи сюда перевезти из вашего захолустья. Будет жить с нами!

Когда Адару уложили на покрывало веселенькой расцветки, все замерли. Хейдар неосознанно хмурился, Фиала не знала, за кого больше переживать, а Кло сжимала руки на груди, наверняка терзаясь желанием быть и с нами, и с мужем.

— А где мы спать будем? — неприятно удивились Тайрен и Лиир.

Я делано спокойно развела руками и как ни в чем не бывало предложила:

— Займем соседние комнаты, парни, ничего страшного.

— Может, лучше…

Возможные поползновения Фиалы я оборвала чуть более резко, чем хотела:

— Нет. Здесь Адаре будет лучше всего. Всех монстров из-под кровати мы за восемь лет разогнали. Давно пора делать ремонт, вот и сделает по своему вкусу. А мы выберем себе комнаты… и кровати…

— Хорошо, — согласилась синяя мамочка, — давайте прямо сейчас…

— Да-а-а!!! — счастливо завопила я и ринулась к давно уже присмотренной соседней комнате, не менее светлой, пусть и не такой большой, но своей. Распахнув вожделенную дверь и увидев узкую, скромную кровать, я с диким восторгом проревела: — Мое-е… моя!

Лиир с Тайреном замерли на пороге, Кло с Фиалой позади них и смотрели на меня с поощрительными улыбками. В отличие от понятливых женщин, побратимы уныло поинтересовались:

— А мы где?

— Там! Где-нибудь там, да хоть на коврике… только за дверью, — отмахнулась я и ринулась обследовать свою новую, любимую, единоличную недвижимость. Жизнь — прекрасна!

Затем, вытолкав братьев из своей комнаты, деловито вернулась в бывшую «общагу» собирать вещички, освобождать детскую жилплощадь. Но тройня мы все же редкая, как недавно заявил Тайрен, поэтому, недолго препираясь, выбрали и побратимам другое место жительства, каждому свое. Потом мы дружно делили и переносили вещи по своим комнатам, чем попутно развлекали наших мам, прислугу, даже пришедшую в себя Адару. Сначала измученная кузина тенью сидела в кресле, кажется, и не шевельнувшись, а затем отвлеклась на нашу возню. Благодаря заботе и сердечному участию Фиалы и Кло девушка поверила, что ее действительно не винят ни в чем, любят, как прежде, никуда не отпустят и она наша, «синяя».

Приходил к Адаре и Хейдар. Они постояли, напряженно и по-прежнему не глядя друг другу в глаза; по пробегающей по ним дрожи я чувствовала, что для них пребывание в одном помещении, да что там, даже видеть друг друга, еще слишком — если не мучительно, то неприятно точно. Но поговорить им стоило и мой старший брат — дракон, проживший триста лет, — это отчетливо понимал и потому настоял.

К счастью, беседа прошла душевно. Откуда я это знаю? Ну как… хоть мы оставили их наедине, но кто же нас остановит от подслушивания. Хейдар просил у Адары прощения за боль. Мальчишки не поняли за какую, а я не стала говорить им про насилие, пусть пока думают, что душа болела. А еще бывший муж просил кузину остаться в Синем клане, обещал стать ей надежным другом, ведь свой пуд соли они съели, прожив вместе двадцать лет. Он поклялся, что позаботится о ней как родственник, что больше никто и никогда не причинит ей зла и не обидит. И Адара согласилась. Когда бывший муж ушел, она рыдала на кровати, а мы с побратимами прокрались к ней и, облепив ее со всех сторон, всячески утешали.