Книга Хороший мальчик. Строптивая девочка - Алиса Евстигнеева

— Да знаю я, — недовольно бурчу я. Что значит разберись? Я с ней в отношениях, что тут вообще можно решать?!

— Не знаешь. Если тебя так пугает брак, значит, у тебя с Настей что-то не то. И с этим разобраться надо. А не бежать куда-то, — учил меня жизни отец.

— Личный опыт? — огрызаюсь я, хотя и сам понимаю, что это неправильно. Не люблю вспоминать историю про отцовскую измену, тень которой долго висела над нашей семьёй.

— Тебе двинуть что ли? На меня-то чего срываешься? — ставит меня на место отец, да я и сам знаю, что зря поднял эту тему. Хотя, можно подумать, что это я виноват в том, что случилось. Просто всё равно как-то нечестно. Я же ещё ничего не сделал… И не сделаю, я не собираюсь изменять Насте, вообще не собираюсь изменять.

— Я знаю как правильно.

— Стас, пойми ты уже. Знать как правильно ещё ничего не означает. Да и как правильно тоже не всегда ясно. Хочешь жениться — женись. Мы тут тебе не указ. Это должно быть только твоё решение. Но и ответственность за него потом нести только тебе.

— Почему ты на маме женился? — повторяю я свой вопрос, пытаясь изменить направление разговора.

Отец задумывается, а потом с очень серьёзным видом поясняет.

— Мне было мало того, что у нас уже тогда было. Мало встреч, совместного времени, тех ролей, что мы играли в жизни друг друга. Захотелось уже так, что от начала и до конца вместе, — тут он делает длительную паузу, видимо подбирая нужные слова. — Хотелось, чтобы мама была только моей. И не потому, что были другие мужчины, а для того, чтобы выцарапать её у всего остального. Как и тебя. Не было сил делить жизнь на части, вот здесь с вами, а вот здесь без вас.

Странно, но его слов мне одновременно становится и легче, и тяжелее. Мы не так часто говорим о чувствах, о том, что значим в жизни друг друга. Но рассказ о его отношениях с мамой напрямую связан со мной, ведь с меня по сути всё и началось. При этом, он говорит о чём-то таком, что пробуждает во мне тревогу.

— Мне было мало того, что у нас уже тогда было. Мало встреч, совместного времени, тех ролей, что мы играли…

Отец вроде бы говорит о себе, но у меня ощущение, что этим он подрывает мои отношения с Соболевой. Потому что её всегда было много в моей жизни, а с годами всё больше и больше, отчего мне начало становиться тесно в наших отношениях. И дело даже не в количестве проводимого вместе времени. Просто Настя, она была такая — деятельная и активная, ей надо было быть везде, влезая во всё что только можно. А ещё она очень ревностно относилась к тем сторонам моей жизни, которые шли в разрез с ней или её интересами.

Одним из таких камней преткновения была моя семья. Она не понимала моего желания, как можно больше времени проводить с братьями или при любой удобной возможности лететь домой. Соболева давно была знакома со всем моим семейством, но у меня до сих пор не было чувства, что они приняли друг друга. Родители предпочитали никак не выражать своё отношение, сохраняя нейтралитет, Дамир отделывался редкими комментариями, а Рома в своей извечной манере, периодически посещая Москву, каждый раз схлёстывался с Настей в битве характеров.

— Пап.

— А?

— Ты только маме про это не рассказывай, хорошо? Я сам разберусь, честно.

— Хорошо.

Глава 7

Дома было шумно, многолюдно и очень хорошо. Я сидел на диване в гостиной и чесал пузо нашему псу Баксу, развалившемуся у моих ног. Через арочный проём на кухню была видна мама, которая вместе с бабушками готовили ужин на всю семью. Мне нравится за ней наблюдать. Смешная, деятельная и неугомонная, в этом мама была отдалённо похожа с Настей, вот только родительница умела владеть ситуацией, не подавляя окружающих. Каким-то неведомым чудом ей удавалось всегда быть в курсе всего, что происходило в наших жизнях, но при этом, не покушаясь на нашу свободу.

Мама с растрёпанной гулькой на затылке крутится у плиты. В свои тридцать восемь она сохранила в себе что-то такое юное и девчачье. Стройная, гибкая, высокая, впрочем, мы все были такими, если не считать сестёр, которые просто не успели ещё вытянуться, и более коренастого Кирилла. Иногда она останавливалась и потирала свой выпуклый живот. И это было как-то странно, вновь видеть её беременной.

Всего у родителей нас было шестеро. Самым старшим ребёнком в семье был я — результат случайного порыва страсти двух подростков. Когда я родился, маме было всего шестнадцать, отцу на год больше. Мне сложно судить насколько это правильно или нет, но я всегда чувствовал себя несколько обязанным за их столь быстрое взросление.

После моего рождения родителям ещё предстоял долгий путь по выяснению отношений, итогом которого стала их свадьба и скорое появление на свет Ромы. Год назад брат тоже съехал из дома. Сейчас он учился в Питере, видимо неплохо совмещая свой дурной характер и вечную промозглость северной столицы.

Кирилл был третьим сыном семейства Черновых. Решение о его рождение далось папе и маме достаточно тяжело. Они были слишком молоды для третьего ребёнка, но перед ними стояла острая необходимость спасать умирающего Рому, поэтому пришлось пойти на этот отчаянный шаг. Впрочем, мелкий вполне неплохо вписался в общую компанию, и теперь мне просто невозможно представить, как это жить без младшего брательника. Сейчас ему было шестнадцать, раздавшийся в плечах и обзавёдшейся такой нехилой мускулатурой, Кир был шире нас всех. Поэтому мелким я звал его всё больше по привычке.

Близняшки Вика и Кристина были скорее родительской блажью, чем острой необходимостью, но мы всё равно души в них не чаяли. Две двенадцатилетние белобрысые пигалицы нехило скрашивали семейные будни.

Ну и наконец-то, верный, надёжный и свой в доску Дамир. Когда-то всё началось с нашей дружбы. Мы жили с ним на одной лестничной площадке, ходили в одну школу, сидели за одной партой… А потом его родители попали в автокатастрофу, из-за которой Дам стал сиротой. Но папа с мамой не смогли остаться в стороне. Так что в один особо выдающийся день нас стало шестеро.

И вот, двадцать два года спустя после моего рождения, мама вновь была беременна. Не то что бы я был сильно удивлён… скорее обескуражен, до конца не понимая, как на это реагировать.

Мама словно чувствует мои мысли и поворачивает голову на меня, улыбаясь какой-то по-особому тёплой улыбкой и обещая одними только глазами, что всё будет хорошо, а мне так хочется ей верить… И это не только про нашу семью или ещё не рождённого брата, а как-то в общем про всё и про меня в отдельности.

Неожиданно рядом со мной на диван плюхается Кристинка, которая смотрит своими внимательными глазищами и изрекает философское:

— Ну?

— Что ну? — уточняю я у неё.

— Рассказывай.

Я не догоняю и от этого теряюсь, как раз ровно настолько, чтобы пропустить появление Вики с другого бока.

— Всё что угодно, ты нам вообще ничего не рассказываешь, — поясняет сестра.