Книга Друид Шаннары - Терри Брукс

А стало быть, побег теперь не казался ему таким невозможным, как прежде.

ГЛАВА 9

Уолкер Бо томился в Каменном Очаге в тюрьме пострашней той, в которую заточили Моргана Ли.

Уолкер вернулся из Сторлока полный решимости исцелиться от терзающего его недуга, обезвредить яд асфинкса — самому сделать то, что оказалось не под силу сторам. Через неделю он понял, что все попытки его тщетны и он тоже бессилен. Дни тянулись медленно. Под палящим зноем, озлобленный и измученный, в отчаянии бродил он по долине, пытаясь придумать какое-нибудь колдовство, способное остановить распространение яда. Ночи проходили в бесплодных раздумьях, не принося ни сна, ни отдыха. Он давал себе мысленные установки, направлял силу своей магии внутрь, пытаясь остановить, обратить вспять или хотя бы замедлить действие яда. Все оказалось напрасным. Тогда он попробовал направить магию в определенное русло (как когда-то он призывал огонь, чтобы защитить себя). Но направленный поток рассеивался и терял силу. Уолкер испробовал все заклятия и заклинания, накопленные за долгие годы. Все тщетно. Он принимал различные снадобья и порошки, на которые полагался Коглин. Уолкер пытался выжечь окаменевший обрубок руки, втирал целительные зелья. Ничего не помогало. Яд оказался слишком сильным. Он продолжал свою разрушительную работу, медленно убивая Уолкера.

Кот Шепоточек не покидал Уолкера, безмолвно следуя за ним во время дневных прогулок. Ночью, когда Уолкер тщетно пытался пустить в ход свою магию, он лежал в его комнате. Огромный зверь, казалось, понимал, что происходит с Уолкером, пытался уберечь его от невидимой угрозы, следил за ним, точно опасаясь, что тот может исчезнуть в любую минуту. Желтые глаза горели в темноте. И Уолкер смотрел с надеждой на эти огоньки, пытаясь отыскать путь к спасению.

Коглин делал все, чтобы поддержать Уолкера. Он неотлучно стоял на страже, правда, старался держаться на расстоянии, боясь его разозлить. Они по-прежнему были враждебно настроены и не могли долго выдерживать присутствие друг друга. Коглин время от времени давал Уолкеру советы, смешивал по его просьбе порошки и зелья, изготовлял по собственным рецептам мази и целебные снадобья, подсказывал формы магии, которые могли бы помочь. Он подбадривал и утешал, заверяя, что противоядие будет найдено.

Хотя Уолкер и не подавал виду, он был благодарен старику за поддержку. Впервые за многие годы Темный Родич не хотел оставаться один. Он никогда раньше не задумывался о смерти. Смерть маячила где-то далеко, и, когда она приблизится, он, конечно же, будет готов встретиться с ней. Теперь он понял, что заблуждался, и был напуган и взволнован — его обуревали самые разные чувства, сталкивающиеся, точно камни, брошенные на дно телеги. Он старался остаться уравновешенным, сохранить веру в себя, хоть какую-то надежду, но без успокаивающего присутствия Коглина он бы погиб. Лицо и голос старика, его движения, его причуды, такие знакомые и родные, были необходимы Уолкеру, удерживали его от падения в пропасть. Уолкер знал Коглина с давних пор, и в отсутствие Пара и Колла старик был единственным звеном, связывающим его с прошлым, которое он сначала презирал, затем проклинал, наконец полностью отверг — и вот теперь отчаянно пытался вернуть, ибо прошлое было связано с обладанием спасительной магией. Если бы Уолкер не относился к нему с таким пренебрежением, не поспешил избавиться от его влияния, постарался бы понять его, постичь, овладеть его тайнами и заставить служить себе, возможно, теперь ему было бы легче бороться со смертельной угрозой.

Но прошлого не вернуть. Видимо, поэтому Коглин, который некогда передал ему свои магические знания, был сейчас так нужен Уолкеру. Теперь, когда будущее казалось неопределенным, он обнаружил в себе потребность прикоснуться к тому, что связывало его с теми далекими временами.

Коглин явился к нему на второй год его отшельнической жизни в Каменном Очаге. Со дня смерти Риссе прошло уже пятнадцать лет, со дня смерти Кеннера — пять. Уолкер жил один, несмотря на попытки Джаралана и Мирианны Омсворд ввести его в свою семью. Он считал себя отверженным: магия не позволяла ему стать полноправным членом общества. У всех Омсвордов со времен Брин по достижении совершеннолетия магическая сила исчезала, но с Темным Родичем этого не произошло. Напротив, магия окрепла, стала более заметной, менее управляемой. Уолкеру было трудно справляться с ней и в Тенистом Доле, но в Каменном Очаге это стало почти невозможно. Его магия теперь проявлялась по-новому: появились ненужные прозрения, странные предвидения, болезненно-резкая чувствительность, пугающие вспышки грубой силы, грозившие разрушить его самого. Он был не в силах справиться с ними, не понимал их источника и потому не мог рассчитать их действие. Тогда он решил, что ему лучше жить в одиночестве, не подвергая опасности других. И почувствовал, что медленно теряет рассудок.

Коглин изменил его жизнь.

Стояла поздняя осень. Однажды вечером из-за деревьев вышел невысокий старик. Он появился внезапно, словно туман принес его с Вольфстаага. Ветер разметал его одежды и спутал седые волосы. При нем был Шепоточек, огромный черный кот, чье появление — как показалось Темному Родичу — предвещало перемену в его жизни. Коглин поведал Уолкеру историю своей жизни со времен Бремана и Великого Круга друидов до настоящего момента, историю, охватывающую целое столетие. Уолкер ему поверил. Он почувствовал, что в его невероятном повествовании нет ни капли вымысла. Он слышал истории о Коглине, связанные с Брин Омсворд, и то, что говорил старик, полностью соответствовало тем рассказам.

— Я спал сном друидов, — объяснял Коглин, — иначе пришел бы раньше. Я не думал, что уже пора, но твоя магия позвала меня. Час пробил. Именно таков был замысел Алланона, когда он передавал Брин родовую ответственность: наступит время, когда магия понадобится вновь, и одному из Омсвордов суждено будет владеть ею. Я знаю, что эта роль отведена тебе, Уолкер. И если так, тебе понадобится моя помощь, чтобы постичь действие волшебной силы.

У Уолкера возникли дурные предчувствия, но он понимал, что старик научит его управлять магией, а он так нуждался в этом.

Коглин пробыл с ним почти три года. Как наставник ученику открывал он Уолкеру знания друидов, давал ключи к их пониманию. Старик передавал ему мудрость Бремана и Алланона, учил погружаться в себя, чтобы обуздать первозданную магическую силу, мысленно направлять магию в единое русло, не позволять ей рассеиваться. Уолкер познал кое-что и на собственном опыте — ведь он прожил уже немало лет и пришел к самоотречению, необходимому, чтобы выстоять перед натиском этой деспотической силы. Коглин расширил его знания, углубляясь в такие области, куда сам Уолкер никогда бы не проник, обучая юношу приемам, которые тот даже не мог себе представить. Медленно, постепенно Уолкер стал замечать, что магия больше не управляет его жизнью — непредсказуемость уступила место контролю. Уолкер учился владеть собой.

В придачу Коглин обучал его наукам древнего мира: приготовлению снадобий и зелий, порошков, прожигающих металл, растворов, изменяющих форму твердых тел. Для Уолкера приподнялась завеса — он узнал о совершенно новой форме могущества. Любознательность привела его к попытке соединить знания древнего и нового мира, слить воедино магию и науку, что прежде никому не удавалось. Медленно и осторожно продвигался Уолкер по этому пути, опасаясь, как бы не стать жертвой собственных амбиций, которые подогревало ощущение своего могущества. Таких жертв было много: в древнем мире они развязали Большие Войны, в новом — мятежный друид Брона, и его носители знака Черепа, и черные странники Морды затеяли Битву Народов.