Книга Удовольствие - Ангелина Алябьева

Счастье было так близко. Стоило поднять руку – и оно угодит прямо к нему, будто мяч.

Но он сам оттолкнул его от себя, и теперь оно казалось лишь миражом. От этого становилось противно и мерзко, и Жиральду с огромным трудом удавалось находить баланс на грани.

-Мне холодно, Жиральд, -в бреду неузнаваемым сиплым голосом прохрипела Анжелика, и мужчина в сотый раз проклял поспешное решение увезти ее с больницы. Согревая теплым дыханием холодные пальчики, Жиральд надеялся, что подозрительные хрипы не имеют никакого отношения к началу острой пневмонии. Она тяжело и надрывно дышала, наводя на него ужас.

-Анжелика, все будет хорошо, -многозначительно пообещал Жиральд, попытавшись встать и принести ей очередную порцию жаропонижающего, но мольба, сорвавшаяся с ее уст, остановила его:

-Я замерзла, Жиральд...Не бросай меня...Мне очень холодно…

В данный момент перед ним лежала не холодная и замкнутая Анжелика, плескающая ядом ненависти. Нет, в его постели находилась беззащитная и маленькая девочка, борющаяся с недугом, и он обязан помочь Лике.

Она уходила от него дальше и дальше, проваливаясь в бездну бреда. Нет, он не даст случиться беде. Не даст ей уйти. Не отпустит никогда.

Торопливо расстегнув мелкие пуговицы рубашки и сняв ненужную вещь гардероба, Жиральд откинул полог легкого покрывала, судорожно вздохнув, нырнул под одеяло. Облаченная в его шелковую влажную рубаху, Анжелика доверчиво потянулась к нему, положив подрагивающую ладонь на его грудь, почти наверное, не чувствуя, как гулко забилось сердце.

Любой мужчина после трех лет долгого отсутствия « приятных удовольствий со слабым полом» непременно бы отреагировал на мягкость округлых форм женщины, тем более любимой, однако Жиральда пронзило желание оберегать и греть Анжелику, мечтая забрать себе половину ее мучений.

Жаль, что у него не получится, а ведь именно он клялся когда -то делить с ней боль.

-Анжелика, я с тобой, -прошептал Жиральд и невольно изумился, ибо она перестала метаться, тихо засопев, уткнувшись кончиком носа в его плечо. -Если бы я мог всегда быть с тобой, любовь моя, если бы…

Словно недовольная его последней фразой, Анжелика что -то замычала, дернувшись, и Жиральд обвил ее тонкую талию, притянув к себе, наслаждаясь незабываемым, украденной у судьбы моментом, о котором он тоже будет вспоминать до последнего вздоха.

Впервые за столько лет сон одержал над ним вверх, и Жиральд прикрыл глаза, мысленно зарекаясь, что сразу же их откроет, прежде чем провалиться в царство Морфея, однако, прижившись к постепенно отогревающемуся родному телу, он не понял, как потерял способность противостоять забытому сну.

Какие -то легкость и умиротворенность охватили его, прося сдаться и вздремнуть, дабы набраться больше сил.

Вся спальня была залита ночной мглой, и внезапно выглянувшая из -под рассеивающихся облаков голубая луна осветила кровать, очерчивая два силуэта, почти ставших одним целым. Его жар передавался Анжелике, отгоняя озноб, растапливая корки льда в ее душе, а пленявший аромат и близость девушки немного затягивали глубокие раны Жиральда.

Объятия исцеляли их, перенося во сне в те драгоценные минуты счастья.

И ничего другого сейчас не нужно и не требуется.

Незачем гадать, что принесет завтрашнее утро, достаточно ощущать равномерное постукивание двух сердец.

Только в другом ночном городе кое -кто не спал, в сотый раз пересматривая полученные на телефон фотографии, увеличивая кадры, безумно рассматривая картинки, будто на них изображена великая тайна человечества.

«Месье Ларош отвез вашу жену к себе домой, при том она находилась в бессознательном состоянии»

Жиральд Ларош…

Швырнув первый попавшийся стул об стенку и перевернув стол, Александер зарычал, как сорвавшийся с цепи взбешенный пес.

Три года назад ему стоило прикончить его еще тогда, в тюрьме, а не оставить в живых, поэтому во всех возникших проблемах виноват, в первую очередь, он, Сандер.

Кто бы подумал, что обычный следователь возьмется помогать этому подонку, к тому же у Жиральда Лароша появились доброжелатели, ищущие доказательства невиновности профессора, всячески задерживая ход дело.

Какого черта! Почему он не убил его? Почему пожалел, когда ситуация обернулась в пользу Сандера? Почему им двигала потайная благодарность за спасенную жизнь?

Ответ прост: Лика сделала его таким, то есть она свела его с ума, мешая трезво осмысливать и подталкивая к неординарным поступкам.

Да, он плохой...Он может убивать, брать взятки, ценит деньги, но вместе с тем Сандер любил ее. Не просто любил, а обожал, идеализируя и прощая абсолютно все, даже сейчас, прекрасно понимая, что она осталась наедине с бывшим любовником, занимаясь непонятно чем, он отнюдь не сердился на Лику.

Его неконтролируемая ярость направлена исключительно на Жиральда Лароша, смешиваясь с безграничной ревностью к жене, которая, почти наверное, дала профессору то, чего лишен был сам Сандер, хотя имел на нее права.

Набрав номер Лики, Александер принялся ждать ответа, всеми фибрами души желая услышать ее мелодичный голосок, пусть она солжет о том, что не рядом с Жиральдом, тем не менее между ними встанет его тень, останавливая и призывая Лику вспомнить, кто она.

Ненавистный автоответчик прибавил масла в огонь, и Александер, громко и несдержанно выругавшись, отбросил телефон в сторону.

Она с ним, и ничего не помешает им в осуществлении грязных действий.

Нет, Лика не поступит с ним так подло и отвратительно, потому что она не тот человек, способный вонзить нож в спину.

Его жена другая...Преданная и верная семейному очагу...Она не изменит ему, намеренно причинив невыносимую боль.

«Месье Ларош отвез вашу жену к себе домой...»

Другая сторона изводила Сандера, твердя и напоминая, что первая любовь не забывается и не исчезает. Она оставляет рубцы, но если на них надавить или снова открыть, то заструится кровь, в этом случае лава запретной страсти...А Жиральд Ларош не упустит шанса приступить к выполнению своего плана.

На секунду Александер пожалел, что не прислушался помощника и не вылетел первым рейсом в Париж, захотев узнать, куда зайдет устроенное представление и в силах ли сопротивляться искушению замужняя женщина.

Почему Анжелика так относится к его чувствам?

Это было слишком непереносимо, и ужасающе недопустимо, и все же вот она. Он не представлял жизни без нее, доброй и невинной, и сладкой, и каждый мягкий изгиб её тела, каждый завиток каштановых волос или глубина медовых глаз было испорченным и грешным искушением. Он хотел её, извивающуюся и томящуюся под другим мужчиной, его врагом, от желания, выкрикивающую имя того, кого Сандер презирал.

Он ненавидел каждую секунду фантазий, которые разыгрывались в его разуме. Ненавидел так, что даже тело начинало болеть, а глаза налились кровью. Она не должна принадлежать никому, кроме него...Никто не будет касаться ее...Никто…