Книга Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки - Мортен А. Стрёкснес

В одной из передач про животных он увидел, как акула откусила аквалангисту губы и полщеки. Пока товарищ снимал на камеру, аквалангист медленно сблизился с мелкой, на вид миролюбивой акулой – нос к носу. Он уже собрался чмокнуть ее в рот, как она его цапнула. Челюсть выстрелила так молниеносно, что глаз не успел уследить за движением.

– У гренландца челюсть устроена точно так же, – развивает свою мысль Хуго.

Возможно, и так, но только это не объясняет всё. С какой стати, например, лосось разрешает акуле подплывать вплотную? И как акула тягается с крупными зубатками, люрами и пикшами, которые плавают не в пример резвее?

– Тело у гренландца имеет форму сигары, а хвост такой же мощный, как у белой акулы. Хвостом он может запросто забуриться в остов мертвого кита. Чтобы быстро плавать, и силы хватает, да и всего остального, – заключает Хуго.

Так проходят часы. Но никто из нас не внакладе, а мне вообще не хочется никуда уезжать отсюда. Пейзаж не выстраивается передо мной, не манит в дорогу – пройди меня и оставь позади. Но стелется вокруг, зримо присутствуя в физическом потоке подле Скровского маяка, далеко-далеко от информационного потока, в котором мы бултыхаемся в обыденной жизни.

Я наблюдаю, полулежа на палубе. Нас отнесло на несколько сотен метров от поплавков, а они всё четко виднеются на море, уснувшем после штормов; лишь изредка утомленные волны доползают досюда с голоменья.

Дни всё короче, не за горами темное время года. Одна звездочка, другая, третья, забрезжив на севере и востоке, неспешно плывут по бескрайнему небесному океану. Уже угадываются очертания нескольких созвездий, а Полярная звезда светит так ярко и так протянула свои лучи, что мы с Хуго сперва принимаем ее не то за муху, не то за воздушный шар, не то за неопознанный летающий объект. Ни дать ни взять – нарочитое изображение Вифлеемской звезды, какие порой встречаешь в религиозной литературе. Звезда, указующая путь в надежную гавань двум волхвам в челне.

Чтобы лучше видеть, беру мобильник. Я загрузил приложение, которое при помощи камеры и встроенной GPS определяет местонахождение созвездий в нашем либо в Южном полушарии, кому какое нравится.

Люди всех культур, в том числе первобытных, состраивали небесные светила в созвездия, называя их именами богов и мифических существ. Имена, дошедшие до нас, по большей части произошли от греков, которые заодно сочиняли мудреные сказки о генезисе “открытых” ими созвездий, ведь всякое созвездие – чистый продукт человеческого воображения. Орион, к примеру, вовсе не охотник, со страстью преследующий на небесном своде семь дев в скоплении Плеяд. Греки и сами не верили в свои небылицы. Небо в их представлении было скорее экраном, на который они проецировали фантазию своих сказаний.

Такова была древняя наука, и наука эта состояла в нахождении небесных узоров или мест их разрывов. Для рыбака нет искусства выше, чем умение читать по морю, по небу и по погоде, запоминать и сопоставлять их сложные сочетания. Составив свой календарь, рыбаки обзавелись тайным оружием. Ведь течения, как и жизнь моря, до высокой степени зависят от фазы луны. С прибавлением луны растет уровень моря, а вместе с ним – количество воды и течений. В результате меняется и карта движения рыбы. Многие рыбаки знали например, в каком месте ловить сельдь ровно в полнолуние. Опоздай они хоть на пару часов, и все пропало – сельдь уходила и не показывалась вплоть до следующего полнолуния.

В прежние времена, до того как рыбаки обзавелись спутниковыми навигаторами, сонарами, эхолотами, мобильными телефонами и точными прогнозами погоды, самые искусные из мореходов и рыбаков пользовались славой и почетом ученых светил – широкой известностью в узких кругах, так сказать.

Увы, богатый запас слов, описывавших тончайшие нюансы природных явлений, за последние десятилетия изрядно оскудел. Вместе со словами уходит понимание сложных экологических взаимосвязей. Мы все хуже разбираемся в окружающем мире, все меньше смысла извлекаем из его примет, в наших глазах мир утрачивает былую ценность. В результате мы с легкостью готовы разрушить его, в погоне за сиюминутными благами.

Скоро уже нам придется поднять снасть и вернуться на Скрову. Но мы не хотим даже думать об этом. Мы упиваемся тишиной. Мысли снимаются с якоря и пускаются по течению. Звездное небо над нами, море под нами. Звезды плещутся в его мерцающем зеркале.

Из космоса Гольфстрим выглядит как Млечный путь, с Земли Млечный путь выглядит как Гольфстрим. Оба напоминают закручивающийся спиралью водоворот. В научно-фантастических комиксах звездолеты изображаются не в виде самолетов, а в виде кораблей. Они постоянно попадают в звездные туманы, ионные шторма и метеорные потоки, которые подстерегают их так же, как непогода и бури с айсбергами подстерегают морской корабль. На мостике стоит капитан и хмуро взирает на палубу. Выдержит ли суденышко удар? Или получит пробоину и команде придется спасаться на шлюпке или в капсуле? Космические монстры – и те часто похожи на чудовищ из моря.

Сегодня конструкторы пытаются собрать космический зонд нового типа. Беда старых в том, что они разряжаются. Новые отправятся в космос под огромными солнечными парусами на высоких мачтах; видом своим они будут напоминать фрегаты и шхуны, рассекающие волны Вселенной.

В кармане у меня лежит плоский камушек, я достаю его, чтобы запустить “лягушку”. Или “пустить блинчик” – много названий у этой игры. В детстве мы часто состязались, чья “лягушка” больше подпрыгнет. Если камень чересчур легкий и плоский, то, заюлив в воздухе, он тут же булькнет на дно. Если слишком тяжелый и округлый, “лягушка” из него выйдет неважная. Многое, конечно, зависит от ловкости кидающего. Пускаю “лягушку” и считаю: пять подскоков. Стыдоба! Лучше всего пускать “лягушку” на гладкой воде пруда, там она подпрыгивает аж до двадцати раз.

Вода расходится, круг за кругом, поглощается взором, отдыхающим на тонкой соленой пленке соленой воды. Наши глаза – сложнейший оптический прибор, который, впрочем, пользуется технологией, совершенствовавшейся другими организмами на протяжении миллионов лет – чтобы глядеть на мир из-под воды. Наши глаза видят довольно ограниченный спектр световых волн. Мы не воспринимаем большинства световых волн и лучей, например, гамма-излучения, – а если бы воспринимали, мир в наших глазах предстал бы совсем иным. Нам остается пользоваться теми глазами, что даны природой, и, надо сказать, пользуемся мы ими мастерски. На близком расстоянии мы способны четко различить микроскопических планктонных рачков. Но различаем и звезды, расположенные за тысячу световых лет от нас и, возможно, погасшие тысячу земных лет тому назад. На радужной оболочке у многих из нас проступают крапинки. Если приглядеться, их узор напоминает звездные туманности, галактики или морские течения с высоты космического полета. В уменьшенном масштабе, в миниатюре, разумеется. Но при этом в них есть глубина, за которой может скрываться новая глубина, и еще одна, и еще. Точно так же, как наши телескопы, постоянно совершенствуясь, позволяют нам все глубже проникать в космические дали.

Древние греки полагали, что Земля омывается мировой рекой Океаном, которая одновременно служит источником всякой питьевой воды. Бог Океан, с воловьей головой и рыбьим хвостом, управлял движением небесных светил, всходивших на небосклон и сходивших с него за линию, которая в большинстве древнегреческих земель располагалась на море. После битвы титанов побежденные были сброшены в Океан, обреченные скитаться в нем во веки веков.