Книга Когорта Проклятых - Эндрю Р. Кейт

Как и во множестве других битв, небольшой по численности отряд Французского Иностранного Легиона – от него, кстати, мы и ведем свою историю и традиции – вел неравный бой с силами фашистского государства, называемого Нацистская Германия, под командованием генерала Роммеля. В компьютерной библиотеке, имеющейся на борту корабля, содержится подробнейший отчет об этой битве. Пока мы находимся в полете, вы имеете возможность воспользоваться своими чипами и ознакомиться с этим материалом. Это не просто совет… а приказ.

Из рядов новобранцев донесся тревожный шепот, однако капрал тут же оборвал его, рявкнув:

– Молчать! Установилась добрая традиция перед началом полета на любом транспортном корабле Легиона вспоминать тех героев, благодаря которым это судно получило свое название. Макдафф… пожалуйста, прочтите нам имена, обведенные черной рамкой на голопике.

С дальнего конца отсека послышался голос Макдаффа:

– Кениг Пьер, Амилаквари Дмитрий, Мессмер…

Ритуал показался Хаузеру бесполезным и даже глупым, а голос кале донца, страстно декламирующего имена людей, которые давным-давно умерли, и память о которых жила лишь в традициях, свято поддерживаемых отщепенцами общества, вызвал у него ухмылку. Он даже не удержался и прыснул. Похоже, легионеры куда больше пекутся о прошлом, чем о настоящем. Может быть, во время боев они по-прежнему седлают животных… интересно, как это – воевать на слонах, лошадях или верблюдах?

Резкая боль внезапно пронзила его руку и плечо. Отшатнувшись, он увидел возвышающегося над ним капрала с указкой в руках. Тот й ярости сверлил его глазами.

– Веди-ка себя приличнее, шишак, – прошипел НСО.

– Мессмер Травер, – тянулся голос Макдаффа. На секунду каледонец запнулся, затем продолжил: – Сьюзан Норман, а также другие офицеры и солдаты Тринадцатого сцецотряда Первой Свободной Французской Бригады.

– Будем помнить о них, – тихо закончил Д'Анджело, задумчиво разглядывая Хаузера. Секундой позже он отвел взгляд и начал устраиваться в свободном кресле.

Шаттл взмыл ввысь, а Хаузер все еще потирал больное плечо. Он усвоил первый урок Пятого Иностранного Легиона… К своим традициям здесь относятся очень серьезно. Ему предстоит научиться поступать точно так же, если он всерьез намерен остаться в этом странном мире, избранном им самим.

Глава 8

Ты – словно в клетке. Здесь люди со всего света. Уровень дисциплины крайне низок, поэтому затевается множество потасовок. Тебе остается только ждать. Ждать, пока ты не получишь красную нашивку, которая засвидетельствует то, что ты принят.

Неизвестный боец Французского Иностранного Легиона, 1984.

«Бир Хакайм» был предназначен для перевозки полной роты[49]легионеров, а также вспомогательных подразделений и снаряжения, необходимого для проведения самостоятельных операций на какой-либо отдаленной планете. Сейчас же на борту находилось менее сорока новобранцев да небольшая группа НСО, направляющихся на Дэвро в последний раз перед демобилизацией. Места на лайтере были заполнены лишь на четверть. Столько свободного пространства представлялось просто роскошным, однако рекрутам не дали возможности наслаждаться этой роскошью.

Сержанты и капралы, казалось, были решительно настроены на то, чтобы среди вверенных им новобранцев никто не просиживал зря ни минуты. Их использовали для выполнения самой черной работы – от отскабливания старой краски и чистки туалетов до тяжелых ремонтно-строительных заданий. Строгого порядка в расписании не соблюдалось, и до Хаузера вскоре дошло, что все это имело целью просто занять свободные руки.

Хаузер, Суартана и семеро других новобранцев, присоединившихся к команде Д'Анджело на Робеспьере, были избавлены от этих мероприятий во время первого этапа пути, но это не означало, что у них оставалась хоть минута свободного времени. Под наблюдением военврача они подвергались бесконечному набору тестов. После того как произошла встреча и стыковка «Бир Хакайма» с линкором «Аристотель», двигатели Ренье-Кесслера понесли их через межзвездное пространство все дальше и дальше от Солей Эгалите.

Тесты, большую часть которых проводил компьютер, охватывали широкий диапазон, от физического состояния и академических знаний до разного рода психологических испытаний. Хаузер никогда не отдавал себе отчета в том, насколько щепетильно отбирались Легионом будущие солдаты. При том, что здесь могли открыть зеленую улицу любому проходимцу, тем не менее при отборе исследовались мельчайшие личностные особенности претендента. Это не могло не вызвать удивления.

Впрочем, критерии, применяемые при отборе пригодных для службы в Легионе рекрутов, едва ли поддавались какой-то логике. Так, например, на всех НСО, казалось, произвели большое впечатление военная и теоретическая подготовка Хаузера. Но не в меньшей степени они проявили интерес и к маленькому робеспьерскому крестьянину по имени Лористон, чьими единственными несомненными достоинствами были лишь превосходная физическая подготовка и спокойный, флегматичный нрав, который не могли поколебать никакие тесты. С другой стороны, великан-новобранец Кратер, внешность которого показалась Хаузеру типичной для будущего легионера, быстро получил отказ, и его высадили вместе с несколькими другими на один из проходящих транспортов, когда «Аристотель» достиг планеты Мекка Гайдид, первого перевалочного пункта на долгом пути к Дэвро. Поговаривали, что Кратер был охарактеризован компьютером, как психически неуравновешенный. Очевидно, даже Легион ставил определенные преграды для людей, склонных к насилию. Одному из индомейцев было отказано вследствие каких-то медицинских проблем, но поступила новая партия рекрутов, и процесс продолжался.

«Аристотель» взял курс на следующий колониальный мир, Бонапарт.

Хаузер выполнил все тестовые нормативы, но окончательного решения о его пригодности так и не вынесли. Новобранцы, допущенные к прохождению Основного курса подготовки, получали красную нашивку на левый рукав, но даже после остановки на Бонапарте Хаузер все еще не имел этой отметки. Он начал беспокоиться. Его не забраковали… но и не приняли. Когда красную нашивку получил Суартана и приступил с остальными к служебным обязанностям, Хаузер не мог не почувствовать себя пристыженным. Ему были назначены дополнительные сеансы тестирования. Некоторые, без сомнения, определяли качество его академических и военных знаний, и они мало беспокоили Вольфганга. Но в других он ощутил явную психологическую направленность, и это раздражало. Хаузер никогда не считал себя кандидатом на проверку психической устойчивости…