Книга Разоблачение Тисл Тейт - Кейтлин Детвейлер

– Надо посмотреть, как там папа. Я на минутку. Ему нужно отдыхать. Подождешь меня?

Лиам тоже поднимается на ноги.

– Конечно, – отвечает он и убирает выбившийся локон мне за ухо.

– Просто… Мне нужно, чтобы ты побыл рядом еще немного.

Мне необходимо заботиться о папе. Но и самой мне нужно, чтобы кто-то обо мне позаботился.

– Хорошо. Значит, я пока побуду здесь.

* * *

Дома. Наконец-то.

Папу продержали в больнице восемь дней: необходимо было исключить кровоизлияние в мозг. Он с каждым днем все лучше шел на контакт, хотя мы не разговаривали ни о чем, кроме его физического самочувствия и погоды за окнами палаты. Я не могла заставить себя заговорить о Мэриголд, но меня беспокоило то, что он сам до сих пор не заговорил об этом. Срок сдачи завтра. Осталось ровно двадцать четыре часа.

Папа либо потерял целый кусок памяти, либо ему слишком больно, чтобы он мог думать о чем-то, кроме сна. Ему настоятельно рекомендовали сразу отправиться на шестинедельную реабилитацию в стационар, но он отказался: хотел быть дома рядом со мной. Папа так на этом настаивал, что ему предложили план Б. И выиграл: теперь у нас круглосуточно будет дежурить медсестра, и раз в неделю к нам будет заглядывать врач-эрготерапевт, чтобы облегчить отцу возвращение к повседневным бытовым занятиям. Как минимум шесть недель ему придется перемещаться при помощи инвалидной коляски. Но поскольку руки он сломал в районе плеч, локти и запястья у него в нормальном состоянии… И во мне теплится надежда, а вдруг он все-таки сможет печатать, хотя бы двумя пальцами? Все могло бы быть хуже. Гораздо хуже.

Медсестра по имени Миа заранее переехала к нам домой, чтобы подготовиться к возвращению отца. Подготовка в основном заключалась в том, чтобы превратить кабинет в импровизированную спальню, чтобы папе не приходилось пользоваться лестницами. Миа показалась мне довольно милой: должно быть, не намного моложе папы, густые черные кудри выбиваются из длинной косы, румяная смуглая кожа, нежный голос, который напоминает мне легкий летний бриз.

Люси, которая все это время жила у Лиама, чтобы я могла проводить в больнице как можно больше времени и ночевать в папиной палате, выглядит совершенно сбитой с толку (и я на самом деле чувствую себя так же), когда мы все вместе входим в дом. Миа толкает папину инвалидную коляску по коридору и показывает ему его новую комнату. Добрых десять минут Люси неистово обнюхивает руки, ноги, сумки Мии, после чего медленно ковыляет в кухню, чтобы побыть в одиночестве.

Я иду за ней, по пути хватая из банки на столе горсть ее любимого печенья. Сейчас я перед ней заискиваю, потому что ни разу за прошедшую неделю не навестила ее. Я худшая хозяйка на свете. Несколько раз я приезжала домой на такси, в основном чтобы помыться, переодеться и встретиться с Мией, но мне ни разу даже в голову не пришло проведать Люси. С Лиамом я виделась, но только в больнице, не дома.

Теперь вместо того, чтобы, как обычно, скакать вокруг, спотыкаясь об мои ноги, моя собака совершенно демонстративно прячется под кухонным столом и дуется. Я присаживаюсь на корточки и предлагаю ей печенье. Сейчас я смиренный слуга, склонившийся перед божеством. Несколько секунд Люси нюхает печенье, как будто всерьез подумывает о том, чтобы отказаться, а потом берет лакомство у меня с ладони, оставляя в ней свои липкие слюни.

– Я люблю тебя, моя старушка. – Я вздыхаю и тыкаюсь головой ей между ушами. – Прости, что совсем о тебе забыла.

У меня есть список из десяти ужасно срочных дел, за которые непременно пора браться прямо сейчас. Мне нужно позвонить Сьюзан – или нет, лучше отправить электронное письмо, потому что звонок будет куда ужаснее, – чтобы она уже сообщила новости Эллиоту. Я еще не сказала ей, что мы не успеем к сроку сдачи, потому что на меня сразу столько всего навалилось. И еще потому, что в глубине души я до полного остолбенения кое-чего боюсь, и этот страх даже сильнее страха за состояние отца. Теперь, когда срок сдачи так близок, а папа находится в таком состоянии, я не могу не беспокоиться о том, что произойдет, если отец больше не сможет писать, и нас с ним разоблачат.

И вот мы дома, но страх становится еще ощутимее. Могут ли на нас подать в суд? Что, если мы потеряем все деньги? Тот факт, что автором этих книг является мой отец, вовсе не делает их хуже, так ведь? Они же по-прежнему заслуживают похвалы и любви поклонников по всему миру, разве нет? Именно авторский язык влюбил их в себя, история о Мэриголд и ее прекрасном мире. Но я вовсе не уверена, что Сьюзан, Эллиот и все остальные в издательстве «Зенит Паблишере» будут придерживаться такого же мнения.

Внезапно у меня начинает кружиться голова. В кухне слишком душно, Люси слишком громко дышит. Я резким рывком встаю с пола и иду к себе в спальню, закрывая за собой дверь. В больнице я удалила с телефона приложение со своей электронной почтой, поэтому нет ничего удивительного, что, когда я захожу в свою почту с ноутбука, во «Входящих» меня ожидает целая вереница непрочитанных сообщений. В основном от Эллиота и Сьюзан, но также от моего рекламного агента, от гуру онлайн-маркетинга, от нескольких иностранных издателей. Мой отец, как обычно, поставлен в копию. Я решаю пока не восстанавливать приложение на смартфоне. Слава богу, Сьюзан и Эллиот не имеют привычки писать сообщения на телефон.

Я пробегаюсь по темам писем. Вчера наблюдалась особенная активность: судя по всему, «Между двух миров» поднялась на первую позицию в списке книг-бестселлеров для детей, по версии «Нью-Йорк таймс». Поздравления мне в почту прислал даже сам Мартин Дэвис. Нужно бы радоваться этому факту, биться к экстазе. Нужно почувствовать хотя бы что-то, но я не чувствую. В любое другое время вся наша жизнь закрутилась бы вокруг этих новостей, но сейчас все кажется таким пустым. Я просматриваю цепочку сообщений: длинная череда восклицаний и праздничных смайликов. Наверное, все удивляются, почему ни я, ни папа никак на них не отреагировали, а ведь с объявления этой новости прошли уже почти сутки.

Я опускаюсь все ниже в папке «Входящие» и останавливаюсь, когда вижу имя Оливера, расплющенное среди многочисленных однотипных тем вроде «№ 1!!!». Я открываю его письмо.

«Привет, Тисл. Можно на «ты»? Еще раз огромное спасибо, что заглянула к Эм. Ты круче всех. А еще как человек слова я только что закончил читать «Между двух миров». А «Девочку в потустороннем мире» я прочел еще на прошлой неделе. Чуть не взял липовое освобождение от занятий, чтобы прочитать обе книги подряд. Только никому не говори, что я такое сказал, договорились? (Без обид.) А если серьезно, то это лучшие книги для молодежи и подростков из тех, что я читал. (Строго говоря, других книг в этом жанре я и не читал, если не считать «Над пропастью во ржи», но все-таки они лучшие.) Мы посовещались с Эммой и хотим предложить тебе пятьдесят баксов за коротенький анонс того, что ждет нас в третьей книге. Подумай: это совокупная стоимость двух с половиной экземпляров, недурная сделка, да? Короче, дай знать, если согласна на нее. О.».

Я думаю об Оливере и Эмме, с которыми не планирую больше встречаться. Но если правда вскроется, я уж точно никогда не увижу их снова. Не могу остановиться, представляю эту ситуацию: Эмма обнаруживает, что ее кумир – просто мошенница, и ее вера в человечество подорвана. Оливер ненавидит меня за то, что я обманула его сестру, за то, что сам вынужден был потратить впустую время, читая эти две книжки, тем более что книжки эти для подростков. Как все это далеко от привычных ему изысканных «серьезных» литературных произведений.