Книга Сердце зимы - Роберт Джордан

– У тебя глаза как у орла. – Он надеялся, что все это заметят и его преследователи. Или те, кто их направляет. Незачем им гоняться Свет знает где. – Мне нужно оставить побольше ложных следов.

– Так зачем терять время? Я знаю, у тебя есть какой-то план, и он имеет какое-то отношение к тому, что лежит в той кожаной суме. Там са’ангриал, да? И я понимаю, как это важно. И чего ты так удивляешься? Ты с этой торбы глаз не сводишь. Почему бы не взяться за дело сразу? Что ты задумал? Зачем нужно оставлять ложные следы? Среди которых, конечно, есть и настоящий. Сам же говорил, что хочешь напасть на них, когда они меньше всего ожидают. А это у тебя вряд ли получится, если только они не последуют туда, куда ты их заманишь.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты и не начинала читать книги Герида Фила, – угрюмо пробурчал Ранд, влезая в седло мышастого. Голова кружилась самую малость. – Слишком многое разгадала. И как я теперь хоть что-то сохраню от тебя в тайне?

– А никак и никогда, шерстеголовый, – засмеялась Мин, а потом, противореча самой себе, спросила: – А какой у тебя план? Ну, если не считать убийства Дашивы и остальных. У меня есть право знать, раз я отправилась с тобой. – Как будто не она настояла на том, чтобы отправиться с ним.

– Я хочу очистить мужскую половину Источника, – бесстрастным голосом ответил Ранд. Важное заявление. Великий замысел, куда как великий. Многие назвали бы его грандиозным. Но, судя по реакции Мин, он предложил ей съездить на послеобеденную прогулку. Она просто смотрела на него, опершись ладонями о луку седла в ожидании продолжения. – Не знаю, сколько времени займет очищение. И когда я начну, думаю, вокруг меня на тысячу миль все, кто способен направлять Силу, поймут, что что-то происходит. Прерваться я, пожалуй, не смогу, если туда вдруг явятся, заинтересовавшись, Дашива и компания или какой Отрекшийся. С Отрекшимся я вряд ли что сумею поделать, но с остальными, если повезет, вскоре покончу. – Возможно, в том, что он – та’верен, и есть небольшое преимущество, которое ему так отчаянно нужно.

– Если положишься на везение, то и Корлан Дашива, и Отрекшийся сделают из тебя отбивную и слопают с потрохами на завтрак, – сказала Мин, разворачивая лошадь. – Может, я придумаю что получше. Поехали. В гостинице тепло, в очаге огонь горит. Надеюсь, перед отъездом мы съедим чего-нибудь горячего.

Ранд недоверчиво проводил ее взглядом. Пять отступников-Аша’манов, не говоря уж об Отрекшихся, тревожат ее как будто меньше, чем разболевшийся зуб. Ударом каблуков Ранд послал мышастого вперед. Тот, разбрасывая снег, нагнал бурого, и дальше Ранд ехал рядом с Мин молча. У него еще оставались от нее секреты, например, дурнота, накатывавшая, когда он направлял Силу. Вот истинная причина, почему он должен сначала разделаться с Дашивой и остальными. Это даст ему время преодолеть тошноту. Если удастся. В противном случае Ранд не был уверен, что от двух тер’ангриалов, лежавших в суме позади седла, будет хоть какой-то прок.

Глава 1

ПОКИНУТЬ ПРОРОКА

Вращается Колесо Времени, Эпохи приходят и уходят, оставляя воспоминания, которые становятся легендами. Легенды стираются, превращаясь в мифы, и даже миф оказывается давно забытым, когда Эпоха, породившая его, приходит вновь. В одну Эпоху, некоторыми называемую Третьей, Эпоху, которая еще грядет, Эпоху, давно минувшую, над Океаном Арит поднялся ветер. Ветер тот не был началом. Нет ни начала, ни конца оборотам Колеса Времени. Но он стал началом.

На восток дул ветер над холодными, серо-зелеными океанскими валами, в сторону Тарабона, куда направлялись корабли и, бросив якоря на протяжении нескольких миль вдоль низкого берега, ждали своей очереди войти в гавань Танчико для разгрузки. Еще больше кораблей, больших и малых, теснилось в огромной гавани, баржи сновали туда-сюда, перевозя на берег людей и грузы, – поскольку уже не оставалось места у городских доков. Жители Танчико, и без того напуганные падением столицы перед их новыми повелителями – с их чудными обычаями, странными животными, женщинами на привязи, способными направлять Силу, – пришли в еще больший ужас, когда прибыл флот, поражавший своим числом. И все эти корабли доставили не только солдат, но и остроглазых купцов, ремесленников с их инструментами, целые семейства с фургонами, нагруженными сельскохозяйственной утварью и неведомыми растениями. И хотя блюли закон новые король и панарх, которые, впрочем, присягнули какой-то Императрице за семью морями, и хотя шончанская знать заняла множество дворцов и требовала куда большего повиновения, чем любой тарабонский лорд или леди, для большинства народа жизнь изменилась мало, разве что к лучшему. С простым людом шончанские Высокородные дела почти не имели, а со странными обычаями вполне можно смириться и привыкнуть к ним. Анархия, терзавшая и раздиравшая страну, ушла в прошлое, а вместе с ней канул в воспоминания и голод. Мятежники, разбойники, Принявшие Дракона, которые наводнили край, были либо истреблены, либо схвачены, а избежавшие подобной участи были оттеснены на Равнину Алмот, и торговля вновь ожила. Заполонившие городские улицы орды голодных беженцев вернулись в свои деревни, на свои фермы. И новоприбывших в Танчико было ровно столько, сколько мог без труда прокормить город. Несмотря на глубокие снега, солдаты и купцы, ремесленники и земледельцы тысячами и десятками тысяч растекались из столицы по всему Тарабону, но ледяной ветер, хлестнувший по Танчико, утихомирил город, и после бед первых дней большинство смирилось со своей участью.

На восток, на многие лиги дул ветер, то стихая, то усиливаясь, все время на восток, понемногу забирая к югу через леса и равнины, застывшие в зимнем саване, с голыми ветвями и бурой травой, над последним перекрестком, где некогда пролегала граница между Тарабоном и Амадицией. Граница осталась, но лишь по названию – таможенные посты разобраны, стражи нет. На восток и на юг, вокруг южных отрогов Гор Тумана, огибая высокие стены Амадора. Завоеванного Амадора. Над массивной Цитаделью Света хлопало на ветру знамя – казалось, с него вот-вот слетит золотой ястреб, сжимавший в когтях молнии. Редко местные жители покидали дома, разве что при крайней необходимости, и эти немногие торопливо пробегали по замерзшим улицам, завернувшись в плащи и опустив взгляд. Причем смотрели они под ноги не только потому, что опасались поскользнуться на гладких камнях мостовой, но и чтобы не взглянуть случайно на проезжающего мимо шончанина верхом на чудовище, смахивающем на кошку с бронзовой чешуей, ростом с добрую лошадь, или на тарабонцев в стальных вуалях, охраняющих группки пленников – некогда бывших Чад Света, теперь в цепях и, точно тягловые животные, впряженных в фургоны оставляющих город беженцев. Полтора месяца длилось владычество Шончан, и жители столицы Амадиции воспринимали пронзительный ветер как некую кару, и те, кто не клял свою долю, терзался мыслями, за какие грехи обрушилась на них такая кара.

Завывая, несся ветер на восток над обезлюдевшим краем, над сожженными деревнями и разрушенными фермами, над деревнями, где еще жили люди, – таких было меньше половины. Снег белым покрывалом накрывал обугленные стропила, брошенные амбары, и к голодной смерти добавлялась гибель от пронизывающего холода. Здесь уже успели пройтись меч, топор и копье, и сталь оружия готова была убивать вновь и вновь. На восток дул ветер, пока не застонал он свою погребальную песнь над не обнесенной стенами Абилой. Над городскими сторожевыми башнями не было флагов, ибо здесь обосновался Пророк лорда Дракона, а Пророку не нужны никакие знамена, ему достаточно одного имени. В Абиле людей пробирало дрожью не от ветра, они дрожали скорее при одном упоминании Пророка. Да и повсюду, услышав это имя, люди содрогались.