Книга Краденое счастье - Елена Колядина

Хотя вряд ли эта деревенская дурочка способна уловить сарказм. Ну так и есть!

– Лада… – Голос Любы дрогнул. – Не переживай! Ты, конечно, можешь сказать: легко тебе говорить, ты – некрасивая! И будешь права. Я ведь понимаю, какую ответственность на тебя возлагает твоя внешность. Тебе нельзя совершать никаких предосудительных поступков. А то люди сразу скажут: такая красивая и так себя ведет! Конечно, людей нельзя разочаровывать. Люди ведь так в красоту верят! Верят, что она спасет мир.

– Да, тяжело мне, – сказала Лада.

– Конечно, все на тебя смотрят, оценивают каждый шаг. А некоторые просто любуются, и их тоже нельзя разочаровывать. С красивых людей особый спрос. Ты должна подумать и понять: а почему ты родилась красивой? Для чего? Ведь это все не случайно! И когда ты поймешь, почему пришла в этот мир – не родилась, а именно пришла – такой красивой, тебе сразу все станет понятно.

– Что – все? – процедила Лада.

– В чем смысл твоей жизни. Вернее, это и так ясно.

– Тебе ясно, в чем смысл жизни? – хмыкнула Лада.

– Ну, со мной все проще, случай очень объяснимый: нет ног.

– И в чем тут смысл?

– Во-первых, чтобы я не пошла не той дорогой. Во-вторых, чтобы, глядя на меня, люди, которые могут ходить, понимали, как они счастливы, какие у них огромные возможности! Идти, стоять, возвращаться – это же здорово!

– И откуда ты все это знаешь? – усмехнулась Лада.

– А! Когда по больницам валялась – думала все время. Там чем еще заниматься?

– А ты не думала в больнице, что я могу идти более простой дорогой: использовать свою красоту? Красивые вещи продать легче. И платят за них больше.

– Ой, что ты! – замахала руками Люба. – Красота с деньгами никак не связана!

– Ты это серьезно?

– Конечно! Посмотри на эту реку, на это небо! Красиво, правда? Любуйся сколько хочешь, и все бесплатно.

– Небо – это не пример, – покачала головой Лада.

– Как это – не пример? Без неба разве можно жить? Нельзя! Я иногда у себя дома поеду за город. Остановлюсь за полем, перед деревней. Околица мокрая от дождя, жерди темные, как будто паутиной подернуты, серебристые от старости. Трава как кофе с молоком, листья ржавые, и дождик тихо-тихо переступает, еле слышно!.. И так хочется побежать по этому полю, а потом упасть и заплакать. Но не от горя, а от красоты! И все это – мне, одной мне! И эта пожухлая трава, и печальное небо…

– Не знаю, как тебе, а мне, например, ничего в жизни бесплатно не доставалось. Рубля в магазине не хватит, так чек не пробьют! Только давай не будем про любовь и дружбу, которые не продаются. Купить друга за деньги, может, и нельзя, а продать – запросто. Сплошь и рядом.

– Но ведь ты так не поступишь! – уверенно воскликнула Люба. – Ты ведь человека не продашь!

– Я – нет, – сказала Лада. – Что я, сволочь, что ли?

– Конечно нет! Ты бы никогда подло не поступила. Это оттого, что красивая! Ты даже не представляешь, какая ты красивая. Знаешь, я на тебя смотрела, когда мы ехали в джипе, и у меня сердце пело! Стихи сами сочинялись!

Лада открыла глаза. Вскочила с сиденья, выбежала из вагона, увернувшись от попытавшихся удержать ее дверей, и вскоре вышла из подземного перехода на «Тимирязевской». Прошла к месту, где оставила коляску с доверчиво спавшей Любой, и огляделась.

Возле тонара, пахнущего свежим хлебом, стоял Николай.

– Коля! – крикнула Лада.

Николай повернул голову к Ладе, махнул рукой.

– Ты чего здесь? – удивился он, когда Лада подошла ближе.

– Любовь твою ищу, – с облегчением произнесла Лада.

– Слушай, я уже у фотографа был, он меня на райотдел милиции навел, а там сказали, что прописали Любу в той же квартире, где она была с депутатами. Любовь Геннадьевну Зефирову, у нее фамилия, оказывается, Зефирова. Владелице квартиры, какой-то Вишняковой, я так понял, наркоту пришили. И, видно, пинка под зад с занимаемой площади. Все-таки сам Путин распорядился Любе помочь. Но в квартире пусто. Я там уже два раза был. Зато в отделении кто-то припомнил, что она искала Колю, меня, значит, в районе «Тимирязевской». Вот я и подъехал, а тут – ты.

– Что теперь? – спросила Лада у Николая, когда они сели в джип.

– Надо подумать, – ответил Николай.

Он быстро, по-хозяйски, ехал по городу. В центре Николай кивнул на растяжку над проспектом:

– Видела?

Лада, вытаращив глаза, уставилась на огромный черно-белый снимок Любы на фоне ростомера и с номером ниже груди.

– Уже и в рекламе снялась?! Ничего себе!

– И в депутатскую комиссию по нравственности попала, и на радио записалась, и по телевидению уже показывали.

– Слушай, а как это?

– Одна встреча с Путиным, и все дела! Ты же знаешь наших людей. Все перед руководством готовы раком стоять. Он еще рот не успел раскрыть, а подсералы эти торопятся тайные желания предугадать. А уж если попросил разобраться – разберутся на три метра в землю. Теперь понимаешь, как нам важно Любовь отыскать? Она же все двери открыла! Заходи, бери и подбивай бабки!

– У тебя к ней только денежный интерес? – с равнодушным видом спросила Лада.

– Как сказать? С одной стороны – денежный.

– А с другой? – замерев, произнесла Лада.

– Человек она надежный, – подумав, ответил Николай. – Не продажная. – Николай вспомнил Любины слова о том, какой он, Коля, добрый и умный. – В людях разбирается. С ней бизнес нормально будет вести. Понимает, что такое порядок, зачем он нужен.

– Да, в людях она разбирается, – согласилась Лада. – И не по деньгам оценивает. По-моему, ей вообще все равно, есть деньги или нет.

– В этом, Ладушка, Любовь Геннадьевна в корне отличается от вас.

– А ты напрасно так обо мне думаешь, – обиделась Лада. – Если я полюблю человека, то мне на его кошелек плевать! Я ребенка собираюсь родить только от любимого!

– Ладушка, да неужто ты по любви столицу бросишь и в дальний пограничный гарнизон поедешь?

– В гарнизон не поеду, – засмеялась Лада.

– Слава богу! – Николай свернул в тихий переулок, надеясь объехать пробку на проспекте. – Узнаю нашу Ладу.

Из огороженного оцинкованным железом двухэтажного дома, все окна в котором были распахнуты, громко пела Люба.

– Коля, это вроде она, ее голос!

– Я тебе говорю: она уже на радио успела записаться, по всем каналам крутят. Сам два раза слышал, – пояснил Николай и принялся жать кнопку каналов на магнитоле.

Люба подъехала к распахнутому окну. Машины, чей мощный храп нарушил звонкую тишину Любиной песни, уже не было. Дорога пуста и тиха, как деревенский проулок, только возле магазинчика, на другой стороне безмятежной зеленой улицы, цыганенок Вася весело хватал редких прохожих за рукава двупалой рукой с грязным ногтем. Прохожие шарахались, но потом, остановившись поодаль, копались в кошельках и карманах и испуганно или с брезгливой жалостью протягивали Васе монетки.