Книга Как понравиться маньяку - Юлия Климова

Через десять минут в замке залязгал ключ – Максим Григорьевич, не подозревая, что судьба его в очередной раз решена, спешил навестить мать, мечтая при этом о тарелке горячего горохового супа с копченостями и куске пирога с ливерной колбасой и луком. Наткнувшись в коридоре на светящееся самодовольством лицо матери, он занервничал.

– Что-то случилось? – спросил он, вешая плащ в шкаф.

– Максимушка, нам невероятно повезло, сегодня мы едем знакомиться с очень хорошей женщиной, массовиком-затейником…

– Нет, – резко сказал Кочкин, заходя в ванну. Этого он пережить уже не мог.

– Почему ты такой неблагодарный! Не забывай, что у меня больное сердце, да и печень уже два года барахлит! Сейчас ты перекусишь, я позвоню этой милой особе, и мы через часик поедем знакомиться, – выпалила Капитолина Андреевна, не отрывая глаз от сына, моющего руки.

– Мама, я устал! – переходя на крик, выдал Максим Григорьевич. – Это становится невозможным, у тебя навязчивые идеи, с которыми надо бороться! С меня хватит!

Кочкин очень боялся, что родительница схватится за грудь и рухнет в кресло или на диван. Такое бывало частенько, и по опыту следователь уже знал, что тогда уступит и об этом впоследствии будет жалеть очень долго. Поехать сейчас знакомиться с массовиком-затейником казалось ему верхом маразма.

Отступать Капитолина Андреевна не собиралась: разгладив ладонью красную в белый горох скатерку, поставив на нее теплый кусок пирога с ливерной колбасой и луком, она достала из кармана фартука валидол и демонстративно отправила в рот большую белую таблетку. Села на стул, привалилась к холодильнику и тяжело задышала. Максим Григорьевич решил завязать свое чувство долга в узелок и держать оборону до последнего.

– Мама, может быть, тебе налить воды? – заботливо спросил он, деловито откусывая пирог.

– Нет, не надо, обойдусь, чего уж там. Вот не думала на старости лет услышать от сына такое! Растила, растила…

– Почему ты не хочешь меня понять? – положив пирог обратно на тарелку и сказав «прощай» исчезающему аппетиту, спросил Максим Григорьевич. – Я очень долго шел у тебя на поводу, сил моих больше нет.

– Не будь столь категоричен, ты делаешь мне больно. Вызови «скорую», мне тяжело дышать и ноги сводит судорогой.

Обычно именно на этом месте Кочкин уступал: сжимал зубы, кивал и доставал из шкафа белую рубашку, галстук и костюм. Но сейчас привычный сценарий был нарушен: он поднялся из-за стола, взял трубку телефона, набрал «03» и стал слушать гудки. Он полагал, что мать его остановит и спектакль на этом закончится, но ожидания его не оправдались. Капитолина Андреевна застонала громче, скривила губы и отправила в рот еще одну таблетку валидола.

– Хорошо, хорошо, – бросая трубку, раздраженно сказал Кочкин, ненавидя себя за слабость, – но дай мне слово, что это в последний раз.

Капитолина Андреевна оживилась, на щеках тут же заиграл румянец. Выплюнув обе таблетки, она отрицательно замотала головой:

– Нет, что ты, на свете столько одиноких женщин, мы не можем вот так просто отказаться от твоего будущего счастья.

– Дай слово, что это в последний раз, – гнул свою линию следователь.

– Но…

– Никаких «но»!

– В предпоследний, – выжимая из себя слезу, стала торговаться Капитолина Андреевна.

Для Максима Григорьевича это была такая огромная победа, что он, не раздумывая, согласился – два раза он как-нибудь вытерпит.

– Договорились, – сказал он и поплелся к шкафу доставать дежурные рубашку, галстук и костюм. Кочкин попытался вспомнить, как вообще так получилось, что на смотрины он стал ходить не один, а с матерью, но никакого приличного объяснения этому факту не нашел и решил, что он попросту сбрендил.

Через полтора часа он держал в руках букет из трех гвоздик и жал на кнопку квадратного, забрызганного краской звонка. Рядом стояла довольная Капитолина Андреевна. Придирчиво осматривая сына, она молилась, чтобы сегодняшний вечер оказался удачным. Дверь распахнула курносая конопатая девица, прижимающая к груди баян, который, казалось, врос в нее очень давно и надолго. Зычно гаркнув, она пробежалась пальцами по круглым, пожелтевшим от времени кнопкам и клавишам и бойко запела:

Атамана я б хотела,

Шоб до сексу был охоч,

Шоб умел он мое тело

Возбуждать почти всю ночь…

Максим Григорьевич посмотрел на мать и мстительно улыбнулся.

Глава 10

Проводите каждый вечер так, будто он последний. Наслаждайтесь жизнью.

P.S. Если в вашей квартире завелись влюбленные, то подслушивайте и подглядывайте осторожно, помните, что они ранимы и пугливы.

Ника достала из шкафа объемную голубую сумку и призадумалась – влезет в нее все, что она наметила, или нет? Теперь, когда у Олеси будет дежурить Игорь, необходимо особенно тщательно следить за своей внешностью. С вешалок тут же были сняты четыре платья, три кофты, брюки и юбка.

– На первое время хватит, – кивнула она и углубилась в коробки с обувью.

Вообще-то ходить по квартире на каблуках глупо, и это сразу выдаст ее тайные намерения… Ника вздохнула и запихнула в сумку только одни туфли и новые, украшенные блестками тапочки.

– Вот как, как его очаровывать? – вздохнула она еще раз и стала складывать в пакет косметику, скопившуюся за последние два года. С таким увесистым запасом было намного спокойнее штурмовать доблестное сердце Игоря.

Собрав пожитки, Ника выключила свет и вышла в тамбур, повернула в замке ключ и направилась к лифту. Дверь одной из квартир открылась, и на лестничную площадку выскочила соседка – Теркина Нина Ильинична. Женщина улыбнулась, поздоровалась и заспешила к мусоропроводу с пухлым серым пакетом.

– Вероника, что-то давно тебя не было видно, – сказала она, остановившись. – Как дела?

После разговора с Капитолиной Кочкиной Нина Ильинична долго и нервно ходила по комнате. Зная характер одноклассницы, она не сомневалась, что та не отстанет от нее, пока не добьется своего. Чтобы обеспечить растревоженным нервам покой на ближайшие два месяца, нужно было срочно найти хотя бы одну «невесту» для ее Максимушки, который наверняка уже на стену лезет от энтузиазма матери. Все подруги давно были опрошены, и ничем в данном случае помочь они не могли. Последняя надежда возлагалась на соседку – Кирюшкину Веронику. Девушка она молодая, симпатичная, не замужем, к тому же давненько не мелькала под окнами в обществе мужчины. Возможно, у нее кто-то и есть, но, раз она домой никого не водит, значит, ничего серьезного на личном фронте не намечается.

Выпив успокоительные таблетки и набив мешок для мусора старыми газетами, Нина Ильинична, поджидая соседку, стала партизанить у дверного глазка. Репетировала разговор, стыдилась своих незамысловатых хитростей, прислушивалась к звукам в тамбуре и умоляла себя не отступать – Капитолина все равно не сжалится и не перестанет требовать жертвоприношения.