Книга Элеонора. Кровные узы - Злата Линник

— Слыхали, у него с Жанной из одиннадцатой квартиры шуры-муры? Вот уж точно два сапога пара.

— Так ведь она недавно с лестницы упала, расшиблась вся. Небось вместе и выпивали... Что творится в доме! Прямо светопреставление какое-то!

За четыре столетия до описанных событий

Прошло десять лет

Развалины замка посреди леса. Несмотря на то, что здесь в изобилии водится дичь, благородные господа не устраивают охоту в этих местах, сюда не забредают сборщики хвороста и дети в поисках грибов и ягод.

Говорят, господин барон продал душу нечистому, но чем-то ему не угодил и в один прекрасный день бесследно исчез вместе с домочадцами и слугами. Здесь никто из людей не побеспокоит и не помешает довершить начатое...

Стены замка разрушены, от верхних этажей почти ничего не осталось. Человек, родившийся в двадцатом веке, сказал бы, что их разметало взрывом.

В одном из чудом сохранившихся подвальных помещений теплится жизнь. Молодой мужчина с бледным, изможденным лицом переливает какие-то жидкости из одной глиняной посудины в другую, что-то растирает в каменной ступке. Время от времени он отрывается от своей работы и что-то записывает в книге, лежащей здесь же, на треснувшей каменной плите, служащей ему столом.

Он не помнит, когда он в последний раз ел и что служило ему пищей. Тело его едва прикрывают лохмотья, бывшие когда-то приличной одеждой. Но какое все это имеет значение, еще немного, и он проникнет в великую тайну, он сможет повелевать теми силами, которые страшатся даже назвать все эти тупые горожане и лживые сладкоречивые святоши, не содрогаясь при этом от ужаса. Он отплатит каждому из них; не зря каждый вечер он повторяет их имена, чтобы ни одного не забыть. Каждому воздастся по заслугам, а затем...

Записка в пакете с апельсинами и зефиром в шоколаде

Дорогая Жанна!

Меня к вам не пускают, а когда попытался проникнуть самовольно, пригрозили удалить с помощью милиции. Как ваше самочувствие? У меня без вас работа застопорилась окончательно, даже срочный заказ продвигается еле-еле.

Купил на лотке книгу о Древней Индии и решил по примеру древних жрецов изобразить хранителей дома. Для того чтобы злобная сущность не смогла проникнуть в нашу (зачеркнуто) мастерскую. Правда, столкнулся с полным непониманием со стороны соседей и представителей жилуправления; кошек признали слишком реалистичными и беспородными. Еще: наконец-то оформил развод с бывшей супругой, очистился, так сказать, от прошлого воплощения.

За то время, как вас не было, уехали еще двое жильцов, кажется из вашей квартиры. Приходили из агентства недвижимости, предложили вместо моей мансарды нестандартную жилплощадь на Петроградской: комнату в виде башенки и еще одно помещение. Если к этому добавить комнату, то может получиться что-то вроде квартиры с отдельным входом. В связи с этим, Жанна Германовна, у меня есть к вам серьезное предложение, но об этом при личной встрече. Желаю скорейшего выздоровления.

Всего самого доброго.

Валерий

* * *

Куда подевались мои самые лучшие кисточки? Позавчера их было не менее десятка. Интересно, может быть, существует барабашка или еще кто-то, кто их тащит и поедает? Должно быть, его так и зовут — Тот, Кто Ест Кисточки.

Как я раньше не замечал, насколько здесь неуютно; посмотришь вокруг, и мурашки так и забегают по коже. А ведь, как назло, не осталось ничего согревающего. Эврика, запасы женьшеневого спирта! Эх, молодость, полная надежд, галерея «Арт-и-Шок» — сколько с ней связано! Без этой волшебной тинктуры там не обходилась ни одна мало-мальски значимая тусовка, а значимыми там были все. Ну а прийти без нее в гости к собрату по искусству считалось просто моветоном.

Вот они, родные, так и стоят в коробке из-под телевизора. Даже и не выдохлись совсем. Хорошо пошло, вспомним, значит, золотые денечки. А на эти, оставшиеся, смотреть, что ли? Нет, семь пузырьков, да еще с непривычки, — это уже будет перебор. И так уже хорошо: страха перед темнотой как не бывало, к тому же вернулось полузабытое желание нарисовать хоть что-нибудь, лишь бы присутствовало ощущение пустого листа, который именно мне предстоит заполнить. Жаль, что мольберт стоит в другом конце помещения, а подниматься с места отчего-то ну совершенно не хочется. Обойдусь и так; вон, прямо перед носом листы из альбома и гелевая ручка — сойдет за неимением лучшего. Вот оно, блаженство, рука так и летает над бумагой, только почему-то глаза не успевают следить за ней, а мозг напрочь отказывается воспринимать происходящее. И так хорошо; кажется, чудак Арлекин называл этот процесс спонтанным рисованием...

* * *

Ситуация вышла из-под контроля, хотя, с другой стороны, кто ее собирался контролировать? Жильцы дома, кто-то насмерть перепуганный событиями последних месяцев, кто-то — поверив рассказам наводнивших дом агентов по недвижимости, а кто-то просто по примеру соседей, спешно собирали вещи и отбывали по новому месту жительства. Какова бы ни была окончательная причина такого поступка, сходились все в одном: в доме поселилось нечто жуткое. Единственные, кто не ощущал этого, были жители двух последних квартир, которые посмеивались над тем, с какой легкостью их соседи верят всевозможным безумным слухам. Для них атмосфера оставалась такой же, как и всегда, ну разве что всякие проходимцы народ баламутят и на этом себе деньги зарабатывают. Так ведь люди тоже не маленькие, разберутся...

Впрочем, с сотрудниками агентства «Хоббитания», которые занимались этим, казалось бы, таким выгодным объектом, тоже творилось что-то непонятное. Двое уволились без объяснения причины, один спортивный парень, для которого слово «нервы» было исключительно абстрактным понятием, вдруг закатил форменную истерику, заявляя, что даже близко к этому дому не подойдет. Еще несколько человек ушли на больничный с заболеваниями, совершенно не соответствующими их молодому возрасту. Один из них, попавший в больницу с сильнейшим нервным расстройством, совершенно озадачил врачей. В каждом из предложенных ему рисунков-тестов он упорно видел большую злобную собаку. Девушка, лучший агент прошлого месяца, известная своим упорством, вдруг заявила, что после каждого посещения этого дома чувствует себя постаревшей на несколько лет. К ужасу всего коллектива, в ее внешности были замечены изменения, подтверждающие это высказывание.

...Собака, которая теперь окончательно и бесповоротно считала эту часть дома своей территорией, не на шутку забеспокоилась. Эти напористые говорливые люди хотят отобрать у нее пищу. Из-за их посещений все стали уезжать отсюда, а это была еда, запас, к которому она даже не притрагивалась. Правда, жизненная энергия самих агентов немного подкрепила ее, но в какое сравнение это могло идти с тем, что люди называют упущенной выгодой.

И она на некоторое время снова затаилась, охотясь на тех, кто изредка забредал сюда. Торговые агенты, бродячие проповедники и сотрудники рекламного бизнеса, попав сюда, вдруг ощущали небывалую решимость именно здесь собрать наибольшее количество заказов, осчастливить каждого жителя этой парадной устрашающего вида пластмассовым массажером, патентованным универсальным клеем, псевдорелигиозной литературой... Жители реагировали на появление непрошеных гостей с совершенно не свойственной им горячностью.