Книга Репутация герцога - Сюзанна Энок

Себастьян притянул дочь к себе и крепко обнял.

— У тебя есть я, милая. — Господи! Размышления семилетнего ребенка смутили его. — Значит, ты хочешь, чтобы я снова женился? — спросил он, касаясь лбом ее лба.

— Только не на тете Мэри Хейли. Она смеется, как осел. — Пип передразнила неприятные звуки.

— Так это она? — заставил себя улыбнуться Себастьян. — Я думал, что это и, правда, осел. — Он вытащил карманные часы. — Перекусим. У меня сегодня днем встреча.

Она поцеловала его в лоб.

— Ты очень хороший, папа.

— Я стараюсь.

Поднявшись, он взял ее за руку, и они пошли вниз. Пип хочет иметь мать. В этом есть смысл, она, вероятно, смутно помнит Шарлотту. Хотя они часто говорили о ней, в последнее время Себастьян заметил, что эти рассказы превращаются в волшебные сказки.

А он хочет снова жениться? Год назад он отмел бы этот вопрос. Два года назад разозлился бы. А сейчас он просто не знал.

Что он действительно знал, так это то, что тетушка этой Мэри Хейли подойдет ему лучше, чем Жозефина Эмбри. С одной стороны, леди Маргарет Трент не наследница престола в Центральноамериканской стране. С другой — у него не идет от нее голова кругом, как от Жозефины. Себастьян не хотел, чтобы у него кружилась голова. Он любил все держать под контролем и чтобы все шло, как полагается.

Он едва знает эту сумасшедшую принцессу. Жозефина утверждала, что предпочитает его Хейреку, но он сомневался, что это что-нибудь изменит, если Хейрек сделает предложение, а он — нет. А он его не сделает. Себастьян фыркнул. Если он хотя бы на четверть так бессердечен, как об этом говорят, то его это не должно волновать. И все-таки волнует.

Что ему нужно, так это завести любовницу и утихомирить демонов, которые спустя четыре года стали терзать его плоть. Какую-нибудь благоразумную, послушную и достаточно симпатичную особу, чтобы забыть ту темноглазую, что продолжает преследовать его. Пип подняла на него глаза:

— Что случилось?

Прекрасно! Теперь он даже от ребенка не может спрятать свои эмоции.

— Ничего. Иди. Мне нужно кое-что записать, пока не забыл.

Пип кивнула и отправилась на ленч без него.

— Стэнтон, — услышал Себастьян ее голос, — кухарка помнит, что я очень люблю тосты с сыром и суп из спаржи?

— Помнит, миледи.

Себастьян вернулся наверх, но направился не в кабинет, а в библиотеку. Там над камином висел портрет его прекрасной Шарлотты. Ее синие глаза мерцали даже на полотне. Собранные на макушке каштановые локоны вырвались из заколок, словно взъерошенные своенравным ветерком, когда она остановилась в саду, улыбаясь ему.

Он все еще помнил ее голос, смех, ее прикосновения, как помнил и последние дни, когда ее кожа стала бледной, глаза — печальными, а улыбка превратилась в маску, которая никого не могла обмануть.

Он не мог вспомнить лишь того момента, когда она в последний раз появилась в его снах. Долгими месяцами это происходило каждую ночь, и если бы не Пип, братья и сестра, ему бы не захотелось больше просыпаться. Потом Шарлотта стала появляться реже, но все же большую часть месяца. Когда это прекратилось? И почему в последние пять ночей он грезил о другой женщине?

Он знал, что Шарлотта будет по-прежнему улыбаться ему с портрета, словно хотела, чтобы он и их дочь были счастливы и без нее. Но он не знал, счастье найдет с Жозефиной или беду.

Взяв себя в руки, Себастьян прошел в кабинет и написал короткую записку лорду Белтраму, одному из руководителей государственного архива. Если кто-то и мог найти некоего Джона Райс-Эйбла, то это Белтрам. Прежде чем он позволит сердцу впутаться во что-то, даже совершенно невозможное, его ум хотел выяснить, почему то, что для одного человека было раем, другому показалось отвратительным болотом.

— Я не понимаю. — Кончита застегнула на шее Жозефины жемчужное ожерелье. — Теперь за вами ухаживают два герцога?

— Нет, — Жозефина, последний раз взглянув в зеркало, встала, — официально за мной вообще не ухаживают.

— А неофициально?

Она улыбнулась:

— Я думаю, что один из них хочет жениться на мне, а другой — уложить в постель.

— Жозе… ваше высочество!

— Многообещающая перспектива, правда?

— Я бы так не сказала.

Шагнув к двери, Жозефина обернулась:

— Сказала бы ты или нет, ты моя наперсница, Кончита?

— Конечно, — присела в реверансе горничная.

— Тогда я буду тебе рассказывать, потому что ты должна знать, что происходит. — Она нахмурилась. — И потому что мне больше некому сказать.

— Извините, ваше высочество.

Жозефина не отвечала. Кончита с ней больше десяти лет, она немного фамильярна, но нужно же кому-то довериться.

Однако она не сказала горничной, что Мельбурн целовал ее и хочет сделать это снова сегодня вечером. Если Коста-Хабичуэла потребует от нее жертвы, она ее принесет. Жозефина коснулась пальцами губ и улыбнулась, когда сердце застучало быстрее. Она с удовольствием принесет жертву и сделает это не раз, если потребуется.

Когда она спустилась по лестнице, герцог Хейрек уже ждал в холле.

— Вы самое прекрасное существо на этой земле, — почтительно сказал он, поклонившись.

Он, вероятно, достаточно охотился, чтобы знать.

— Благодарю, ваша светлость. Идемте? Мне не терпится увидеть театр.

Он подсадил Жозефину и Кончиту в свою карету, потом сел сам. Как только дверца захлопнулась, они двинулись.

— Вы посещали театр на Ямайке? — спросил герцог.

— Всякий раз, когда могла. Но последние два года мы были слишком заняты.

— Я сам изголодался по культуре. Театр в Квебеке состоял главным образом из аборигенов, танцующих в оленьих шкурах.

— Тогда, надеюсь, нам обоим понравится. — Жозефина начинала задумываться, обходится ли хоть одна его фраза без упоминания об убитых животных.

— Когда ваш отец возвращается из Шотландии, ваше высочество? Признаюсь, мне не терпится встретиться с королем и приступить к исполнению своих обязанностей.

— Вы их уже исполняете, — ответила она, — вывозя меня в свет. Что касается короля, он хотел, чтобы поездка была краткой, и должен вернуться в Лондон к концу следующей недели.

— Прекрасно. Просто отлично.

— Да. Я скучаю по нему и королеве, к тому же мы должны начать покупать запасы на обратный рейс.

— Надеюсь, на судне найдется каюта для дополнительных пассажиров, — сказал Хейрек с улыбкой. — Я уверен, что несколько англичан захотят начать новую жизнь в… компании настоящего… гм… товарища.

— Да, это про моего отца, — столь же непринужденно ответила она. Яснее не скажешь, иначе Хейреку пришлось бы вытащить из кармана священника.