Книга Прилив - Нора Робертс

Грейс хотелось наброситься на него, заорать, но поскольку она понимала, что криком ничего не добьется, то даже заставила себя рассмеяться.

— Ты не теряешь времени зря. Хорошо, я завтра поговорю с Дэйвом. — Она оглянулась на дом, на крохотную веранду, освещенную фонарем. — Не хочешь зайти? Я могла бы приложить лед к твоим пальцам.

— Не стоит. С моей рукой все в порядке, я даже не ободрал суставы. У него челюсть мягкая, как подушка. Тебе пора в постель.

— Да, — согласилась она и мысленно добавила: «В одиночестве. Беспокойно метаться полночи, разрываясь от несбыточных желаний». — Я приду к вам в субботу на пару часов. Навести порядок перед приездом Кэма и Анны.

— Чудесно. Мы будем тебе благодарны.

— Ну, спокойной ночи.

Грейс отвернулась и пошла к дому.

Этан ждал. Говорил себе, что просто хочет увидеть, как она окажется в безопасности за запертой дверью. Только он знал, что лжет самому себе, что это просто трусость. Он не ответил честно на ее вопрос и не сможет ответить на него, пока она не окажется на приличном расстоянии.

— Грейс, — тихо позвал он.

Она на мгновение закрыла глаза. У нее больше не было сил. Единственное, чего она сейчас хотела, — это поскорее забраться в постель и хорошенько выплакаться. Она так давно не позволяла себе от души поплакать. Взяв себя в руки, она медленно повернулась, выдавила улыбку.

— Да?

— Я думаю о тебе как о женщине. — Даже на таком расстоянии Этан увидел, как расширились и потемнели ее глаза, как соскользнула с губ вымученная улыбка. — Я не хочу, я запрещаю себе так думать, но все равно думаю. А теперь уходи.

— Этан…

— Уходи. Уже поздно.

Она медленно повернула дверную ручку, вошла, закрыла за собой дверь и тут же, словно очнувшись, бросилась к окну и еще долго смотрела ему вслед, после того как он сел в свой грузовик и уехал.

«Поздно, — думала она, чувствуя, как в ней зарождается надежда. — Но, может, еще есть какой-то шанс».

7

— Мама, спасибо, что забираешь Обри. Я так тебе благодарна за помощь.

— Помощь? — Кэрол Монро опустилась на колени, чтобы завязать шнурки на розовых кроссовках Обри. — День в обществе этой конфетки — чистое удовольствие. — Она легко ущипнула Обри за подбородок. — Мы чудесно проведем время. Правда, моя прелесть?

Обри, прекрасно сознающая свою власть, улыбнулась во весь рот:

— Игрушки! У бабушки игрушки! Куколки.

— Конечно, мы поиграем в куклы. Я приготовила тебе сюрприз.

Глаза Обри стали огромными и засверкали. Она затаила дыхание, затем с восторженным визгом спрыгнула со стула и закружилась по комнате в собственной версии победного танца.

— О, мама! Неужели еще одна кукла? Ты ее избалуешь.

— Это невозможно, — решительно заявила Кэрол, поднимаясь с колен. — В любом случае, как бабушка, я имею на это право.

Поскольку Обри продолжала с восторженным визгом бегать по комнате, Кэрол получила возможность повнимательнее рассмотреть дочь. Девочка мало спит, решила она, замечая синяки под глазами Грейс. И ест как птичка. Чтобы как-то исправить ситуацию, Кэрол принесла дочке домашние булочки с ореховым маслом.

Совсем молодая женщина, которой еще не исполнилось двадцати трех лет, должна хоть немного уделять внимание своей внешности: пользоваться косметикой, завивать волосы и в выходные веселиться с друзьями. Танцевать до упаду, а не преждевременно вгонять себя в могилу непосильным трудом.

Кэрол вздохнула. Она повторяла это десятки раз, и столько же раз Грейс отмахивалась от ее слов. Может, изменить тактику?

— Грейси, ты должна бросить ночную работу.

— Нормальная работа.

— Нет ничего зазорного в том, чтобы зарабатывать на жизнь честным трудом, но человек не должен лишать себя удовольствий.

«Старая песня, правда, иногда в ней появляются новые нотки», — подумала Грейс, отвернувшись и начиная яростно тереть уже безупречно чистый рабочий стол.

— Мне нравится работать в баре. Это дает мне шанс видеть людей, общаться с ними. — Даже если все общение сводится к вопросу, не хотят ли они еще выпить… — И деньги хорошие.

— Если у тебя трудности с деньгами…

— Все в порядке. — Грейс стиснула зубы. Даже под самыми страшными пытками она не призналась бы, что ее бюджет — из-за сломавшейся машины — трещит по швам. Следующие несколько месяцев будет очень трудно сводить концы с концами. — Лишние деньги никогда не помешают, и я, поверь, очень хорошая официантка.

— Не сомневаюсь в этом, но ты могла бы работать днем в нашем кафе, — возразила Кэрол.

Грейс прополоскала тряпку и повесила ее сушиться на раковину.

— Мама, ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Папа не хочет, чтобы я работала на него.

— Он никогда не говорил ничего подобного. И потом, ты ведь помогаешь разделывать крабов, когда нам не хватает рабочих рук.

— Я помогаю тебе, — уточнила Грейс, поворачиваясь к матери. — И с удовольствием это делаю, но мы обе знаем, что я не могу работать в кафе.

«Дочка упряма, как два мула, которые тянут в разные стороны, — подумала Кэрол. — Вся в отца».

— Ты могла бы смягчить его, если бы захотела.

— Папа не скрывает своих чувств ко мне, и я не собираюсь его «смягчать». — Кэрол открыла рот, чтобы возразить, но Грейс опередила ее: — Оставим это, мама. Я не хочу с тобой спорить. И не хочу, чтобы ты снова пыталась нас примирить. Это ни к чему не приведет.

Кэрол всплеснула руками. Она любила их обоих — мужа и дочь, но никогда не понимала их, как ни старалась.

— Невозможно разговаривать ни с тобой, ни с твоим отцом, когда у вас это чертово выражение лица. Не знаю, зачем я сотрясаю воздух.

Грейс улыбнулась:

— Я тоже не знаю. — Она подошла к матери, наклонилась — Кэрол была на шесть дюймов ниже ее собственных пяти футов восьми дюймов — и поцеловала в щеку. — Спасибо, мама.

Кэрол растаяла, как всегда в таких случаях, задумчиво провела рукой по своим коротким кудрявым волосам. Когда-то они были белокурыми, как у ее дочери и внучки, но теперь приходилось поддерживать природный цвет с помощью краски.

Правда, лицо сохранило свежесть и осталось удивительно гладким, несмотря на ее любовь к солнцу, но не следует забывать, что она никогда не ложилась спать, не увлажнив его кремом.

Кэрол Монро считала, что долг настоящей женщины — заботиться не только о семье, но и о своей внешности. И она гордилась тем, что на пороге сорокапятилетия все еще была похожа на фарфоровую статуэтку, как когда-то называл ее муж.

О господи! Пит тогда ухаживал за ней и даже старался быть романтичным. С годами он все реже и реже вспоминал о романтике. Однако, романтичный или нет, Пит — хороший человек, думала Кэрол. Преданный муж, честный человек удачливый бизнесмен. Всегда прекрасно обеспечивал семью. Пожалуй, его главная проблема — он слишком обидчив и злопамятен. Грейс уязвила его гордость, не оправдав его надежд, не став той идеальной дочерью, о какой он мечтал.