Книга Как принцесса из сказки - Кэтрин Коултер

«Уйди влево, сожмись, сделайся мишенью поменьше».

Она повернулась, ударила кулаком по его правому предплечью.

«Нападай не на оружие. На человека».

Схватив его запястье левой рукой, она ребром правой ударила по горлу. Пока он давился слюной и желчью, она врезала ему в грудь, прямо над сердцем. Нож выскользнул из его пальцев, со звоном ударился об пол и скользнул под сиденье.

Парень все еще задыхался, когда Лили прошипела:

— Не смей близко ко мне подходить, ублюдок!

Он, разумеется, не смог ответить, но Лили этого показалось мало, поэтому она напряженными ладонями ударила его по ушам.

Несостоявшийся убийца взвыл, но изо рта вырвался только хриплый клекот.

Автобус остановился прямо перед «Мермейдз тейл». Водитель, все еще приплясывая, помахал ей в зеркальце заднего обзора. И что теперь делать? Позвать на помощь?

Но последующее уже от нее не зависело. Сообразив, что дело плохо, молодой человек вскочил, подхватил нож, погрозил им водителю, пялившемуся на них широко раскрытыми глазами. По-видимому, теперь ему было не до танцев. Молодой человек взмахнул ножом, помчался к передней двери, выскочил и, перебежав улицу, свернул в переулок.

Водитель вскрикнул.

— Все в порядке, — заверила Лили, собирая пакеты. — Просто грабитель. Но я легко отделалась.

— Нужно вызвать полицию.

Не хватало еще иметь дело с копами. Убийца смылся, а Лили вдруг страшно ослабела, Сердце бухало в ребра, ноги подкашивались. Но спину она держала прямо и, казалось, стала выше, чем пять минут назад. Всего пять минут назад она сидела в пустом автобусе и неизвестно откуда взявшийся парень сел рядом и вытащил нож.

И не важно, что кололо бок, ныли ребра и стреляющая боль пронизывала ее с головы до ног. Она сделала это. Справилась с убийцей. Значит, не забыла все то, чему учил ее брат, после того как она наконец рассказала ему о Джеке и о том, что с ней проделывали.

Тогда Диллон стиснул ее так крепко, что казалось, кости треснут.

— Черт возьми, Лили, больше я никогда не позволю тебе быть беспомощной жертвой. Никогда!

И он учил ее приемам самообороны под восторженный визг двухлетней Бет, таскавшей игрушечного медведя за ногу.

Но не смог научить ее главному: душить страх, лишающий рассудка и способности мыслить, вскипевший при виде ножа, блестевшего в дюйме от груди. Лили справилась сама. Взяла себя в руки. Сумела защитить себя. Она сделала это!

Лили шагала, прямая и высокая, не обращая внимания на боль и легкую тошноту.

— Привет! — сказала она, улыбаясь миссис Блейд, разгадывавшей кроссворд за стойкой.

— Выглядите так, словно выиграли в лотерее, миссис Фрейзер. Я тут совсем запуталась. Преступник. Шесть букв. Не знаете?

— Хм-м… может быть, я? Но в «Лили» всего четыре буквы. Прошу прощения, миссис Блейд.

Лили засмеялась и потащила покупки наверх.

— Знаю! — обрадовалась миссис Блейд. — «Убийца»… нет… вторая «а». Черт!

Наверху Лили подвинула викторианский столик так, чтобы на него падал свет, разложила рисовальные принадлежности. И пусть адреналин бурлит в крови, ей все равно. Главное, что она прекрасно себя чувствует.

И тут рука ее застыла.

Ее картины. Нужно немедленно бежать в музей и убедиться, что картины Сары все еще там. Все восемь. Как она могла думать о Римусе в такой момент?

Или окончательно рехнулась? Ведь можно просто позвонить мистеру Монку и спросить насчет картин. Но что, если ему нельзя доверять… ведь до сих пор оказывалось, что никому нельзя доверять. Он вполне способен солгать. Теннисон или его отец могли выкрасть их прошлой ночью, после того как она ушла из дома, а мистер Монк еще и помогал им.

Нет, кто-то уведомил бы ее, если бы картины пропали. А вдруг они просто позвонили Элкотту или Теннисону? Да, это ее картины, но ведь она больна. Не так ли? Еще одна попытка самоубийства. Не способна справиться со стрессом.

Через три минуты она уже была на улице.

Глава 9

Музей искусств Юрики занимал целый квартал на Уэст-Клейтон-стрит. Великолепное здание викторианской эпохи стояло в окружении древних дубов, ронявших последние листья на холодном утреннем ветерке. Поскольку муниципальный бюджет урезали до минимума, горы листьев никто не убирал и толстое красно-желто-золотистое одеяло укрыло тротуары и двор музея.

Лили заплатила таксисту пять долларов, включая чаевые, потому что манжеты рубашки у парня были обтрепанными, а сам он, похоже, давно не ел досыта. Оставалось надеяться, что у нее хватит денег на входной билет.

Старый швейцар уведомил ее, что вход бесплатный, но любое пожертвование будет великодушно принято.

— Не от души?

— Как угодно. — Он расплылся в улыбке.

Ей не оставалось ничего, кроме как ответить такой же широкой улыбкой и попросить, чтобы он доложил мистеру Монку о ее приходе.

До сих пор она видела здесь картины только однажды, во время короткого визита, когда им еще не отвели специальное помещение, но прямо после свадьбы с Теннисоном. Тогда же она познакомилась с директором, мистером Мон-ком, поразившим ее напряженно-голодным взглядом необыкновенно красивых черных глаз, и двумя его сотрудниками, имевшими степень доктора философии. Когда она удивилась, они только плечами пожали и объяснили, что в престижных музеях нет мест, так что пришлось перебраться сюда. Но по крайней мере картины Эллиот придают этому заведению стиль и респектабельность.

Несмотря на то что музей был невелик, картинам Сары выделили отдельную комнату и все устроили по высшему разряду: белые стены, идеальное освещение, натертый дубовый паркет, мягкие скамьи в центре комнаты.

Лили долго стояла, медленно переводя взгляд от картины к картине. Она даже коснулась каждой, провела пальцем по раме. Эти шедевры занимали особое место в ее душе, тем более что бабушка позаботилась оставить Лили именно те, которые она больше всех любила. Особенно «Лебединую песню» — мягкие бледные переливы цветов, слегка приглушавших трагедию умирания. Лежавший со сложенными на груди руками посреди аккуратно прибранной постели старик, почти лысый и такой исхудавший, что кожа туго обтянула скулы, а под кожей чуть краснели кровеносные сосуды, блаженно улыбался и что-то пел молодой девушке, тоненькой, почти прозрачной, стоявшей подле кровати со склоненной набок головой.

При одном взгляде на эту сцену у Лили мурашки пошли по коже, а глаза предательски повлажнели.

Боже, как она любила эту картину! Да, разумеется, ей место в музее, но она принадлежит Лили, и только Лили.

В этот момент Лили решила, что хочет видеть картину каждый день, до самой последней минуты, чтобы она напоминала о бесконечной пульсации жизни с ее грустными завершениями, радостными начинаниями и счастливыми соединениями. Эта картина останется с ней, если только это возможно. Стоимость работ Сары до сих пор ошеломляла.