Книга Вечный бой - Альфред Элтон Ван Вогт

Два раза подряд он проиграл, а затем трижды выиграл в своем коне. Выходя из игры, Морлэйк в первый раз посмотрел на генерала Кларка. Пара таких же острых глаз ответила на его ищущий взгляд. Генерал произнес небрежно:

— Вы хотели встретиться со мной, я полагаю?

Морлэйк положил руку на край стола. Слегка опущенные пальцы касались поверхности сукна. На расстоянии фута о них находился его пистолет. Он спокойно произнес:

— Генерал, вы неглупый человек, но вы не все правильно рассчитали.

В голосе Морлэйка чувствовалось напряжение, он готовился в любую минуту перейти к решительным действиям, но генерал не мог разгадать его намерения. Атмосфера в комнате сразу изменилась, как будто в ясный день солнце закрыла туча. Несколько офицеров озадачено посмотрели друг на друга. Сенатор Торми забеспокоился:

— Здесь становится душно. Э-э… я позову одного из охранников, чтобы он открыл пошире окна.

— Я это сделаю сам. — Морлэйк встал, не дожидаясь согласия. Он внимательно посмотрел на окна. Как и следовало ожидать, «стекло» представляло собой пуленепробиваемый пластик. То, что он проделал после, основывалось на поразительном открытии, которое он сделал в течение этих долгих шести месяцев. Оно заключалось в следующем: если ты уверенно заявил, что сделаешь что-то, а делаешь на самом деле совсем иное, никто до поры до времени не заметит разницы.

Без малейшего колебания он закрыл все три окна на замок и вернулся на свое место. На зеленом сукне стола белыми бликами продолжали катиться кости. Сенатор Торми выиграл несколько раз. Когда он собирал свой выигрыш, к нему обратился генерал Кларк.

— Морли Роберте. Что-то знакомое, но лица я узнаю гораздо лучше. Предположим, мы поменяем местами имя и фамилию и скажем так: Роберт Морлэйк, в прошлом капитан военно-воздушных сил, представший перед военным судом и получивший тридцать лет строгого режима. Я близок к истине? — Генерал повысил голос. — Подождите, джентльмены.

Мужчины в комнате застыли с отодвинутыми от стола стульями. Рука одного из них потянулась к оружию. Первым расслабился сенатор. Он сидел у края стола и мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Кларк мягко обратился к Морлэйку:

— Вы сегодня приглашены сенатором Торми. Я полагаю, он знает, кто вы на самом деле?

— Я уверен, — отозвался Морлэйк, — что сенатор должен был узнать меня, но вам известно лучше, навел ли он обо мне справки в эти последние два дня. Однако я должен поспешить. Джентльмены, сейчас очень опасное положение, и не потому, что в этом замешан я — я что-то вроде катализатора — но потому, что мое появление здесь дает возможность определенному человеку осуществить предварительно разработанный план. Я намерен, — спокойно продолжал Морлэйк, — так же, как и он меня, использовать его для своей цели.

Немного предыстории: представьте себе богатого конгрессмена, неразборчивого в средствах и с неограниченным честолюбием. Он без труда представляет себя судьбоносным человеком, которому мешает лишь глупость окружающих. Став сенатором после двух прошедших подряд избирательных компаний, он понял, что не имеет ни малейшего шанса стать Президентом. Его жена сразу же после свадьбы в 1974 году поняла, насколько безрассудна его ярость и необузданна жажда мести, особенно когда что-нибудь не выходит. Но она не сразу разобралась в его планах и в истинных целях организации, которую он создал на Юге. Неизвестность длилась до тех пор, пока не настал день «В». «Абсолютное бешенство и ненависть, — сказала мне его жена, — скрываются за поверхностной учтивостью и изысканными манерами этого человека. Как вы знаете, в день „В“ он был в абсолютно безопасном месте — совершенно „случайно“. После этого его основным противником стала армия. Умным шагом с его стороны было введение военного положения, которое было бы введено и без него. Но это был продуманный шаг, потому что позже он смог использовать его в своей пропаганде».

Морлэйк сделал паузу и улыбнулся, чтобы дать возможность отдохнуть глазам и расслабить тело, развязка была уже близка. Он продолжал:

— Его главный в жизни шанс наступил. Так, во всяком случае, ему казалось, пока на сцене не появился я — гость его жены. Он расценил это как возможность одним ударом разделаться и с генералом Кларком, и с его штабом, а всю вину возложить на меня. Я, конечно, как всем известный военный преступник, бежавший из заключения, тоже оказался бы убитым и… — Морлэйк остановился, а затем воскликнул: — Что случилось, сенатор, у вас сдали нервы? Вы же не можете сдаться без боя, как какой-нибудь слабак, не так ли?

Пот почти полностью залил лицо сенатора. Торми поднял руку и медленно опустил ее в карман жилета. Он довольно долго там с чем-то возился, пока Морлэйк вновь не нарушил тишину:

— Я вижу, сенатор, вы включаете карманный радиопередатчик, чтоб вызвать снаружи своих агентов?

Как будто специально, чтоб подчеркнуть правдивость его слов, на окно обрушился град пуль. Все, за исключением Морлэйка, вскочили с мест, а он насмешливо покачал головой.

— Какая неудача!

Затем он нагнулся над столом и ловко выхватил из кармана сенаторского жилета крошечный передатчик. Тот гневно схватил его за руку, но было уже поздно.

— Гм, — произнес Морлэйк, — печатная схема.

С видимым усилием сенатор выпрямился.

— Никогда не слышал подобной чепухи, — огрызнулся он. — Вы заранее подготовили этот спектакль со стрельбой. Если вы полагаете, что простой трюк сработает против меня, вы…

Он резко остановился. Его глаза, направленные прямо на Морлэйка, расширились. Должно быть, он понял, что все отрицать не имеет смысла, что все его планы использовать радио и прессу, его власть над партией и страной, ловкость, с которой он проводил пропаганду, — все это ничего не значит для этого молодого человека, несущего ему смерть. Внезапно, осознав весь ужас своего положения, он дернулся, но не успел даже вскрикнуть.

Два выстрела в сенатора, которые сделал Морлэйк, пробили легкие этого крупного человека. Торми упал на стол, затем сполз на пол. Морлэйк не обращал никакого внимания на вооруженных офицеров, находящихся в комнате. Они свободно могли застрелить его, когда он склонился над умирающим человеком, но, видимо, эта беспомощность и служила ему щитом. Застыв, они просто смотрели на него, понимая, что действия военного летчика продиктованы неумолимой логикой.

Морлэйк ничего не видел и не беспокоился ни о чем. Глаза сенатора были широко раскрыты. На губах показалась кровь.

— Сенатор, назовите врага.

Окружающие все поняли. Воцарилась тишина. Генерал Кларк подошел ближе, чтобы не пропустить ни одного слова. Офицер, который должен был успокоить охрану у двери, вернулся в комнату. Даже сам сенатор Торми несколько выпрямился.

— Убирайтесь к черту, — пробормотал он.

— Поспешите, вам осталась всего минута, одна минута, — предупредил Морлэйк.

Смотреть на это было ужасно. Полное лицо сенатора исказила гримаса.