Книга По следам "Турецкого гамбита", или Русская "полупобеда" 1878 года - Игорь Козлов

3. Принять соответственные меры для развития частных перевозочных средств в Черном море до размера, необходимого для посадки во всякое время, в течение 24 часов, не менее 25 000 чел.

4. В устье Дуная ограничиться высылкой средств, требующихся для преграждения выхода в море неприятельским мелким судам»[1643].

20 апреля (2 мая) 1897 г. военный министр Ванновский, подразумевая приказ императора о начале десантной операции, писал министру иностранных дел графу М. Н. Муравьеву:

«В случае воспоследования соответствующего повеления, всего должно быть посажено на суда первого рейса: в Севастополе 12 815 чел. и 32 орудия, в Одессе 17 685 чел. и 72 орудия, итого 30 500 чел. при 104 орудиях, с соответствующим обозом и тяжестями.

Из этого числа, в зависимости от наличности судов, казенных и частных, на присутствие которых в названных портах возможно рассчитывать, может быть действительно отправлено: по 30 число настоящего апреля — ок. 25 000 чел.; с 1 по 15 будущего мая — ок. 23 000 чел. после 15 мая — всего лишь ок. 20 000 чел.»[1644].

Получается, прошло более года, а результатов «безотлагательного снабжения» и «принятия соответственных мер» не было никаких — все те же 8000 чел. за один рейс…

Посадку войск на суда планировалось начинать в 15–16 часов дня. После завершения погрузки транспорты под охраной канонерских лодок и минных крейсеров должны были выйти в море между 2–3 часами ночи. Одновременно из Севастополя в направлении Босфора выходила боевая эскадра. Она должна была достигнуть северного входа в пролив к 4–6 часам утра следующего дня — времени, когда над Босфором начинался рассвет. В операции планировалось задействовать броненосцы «Екатерина II», «Чесма», «Синоп», «Георгий Победоносец», «Двенадцать Апостолов», крейсер «Память Меркурия», минные крейсера «Гридень» и «Казарский», а также одну-две канонерские лодки, несколько миноносцев и до тридцати малых миноносок[1645].

Скрытности и внезапности уделялось первостепенное значение. В этих целях на время проведения операции предполагалось блокировать телеграф. Необходимость в данной мере вызывалась еще и тем, что в правительстве были уверены: константинопольская контора датской компании «Одесско-Константинопольский Кабель» находится в руках англичан. После высадки десанту надлежало немедленно захватить выход подводного кабеля у форта Килия, севернее Босфорского пролива[1646].

Если выход броненосцев из Севастополя вряд ли мог кого-то насторожить, то посадка десанта неизбежно бы привлекала внимание публики. Для дезинформации была принята версия начала больших учений на Кавказе, куда и направлялись войска. Следуя 8-9-узловым ходом, транспорты с десантом должны были отплыть к Кавказскому побережью, затем резко повернуть и пойти на соединение с эскадрой.

В тактическом отношении план захвата Босфора выглядел следующим образом. При благоприятной погоде высаживать десант предполагалось на Черноморском побережье по обе стороны пролива. Причем к «прочному занятию» подлежали господствующие позиции до Бейкоса на анатолийском (азиатском) берегу и до Киреч-Бурну на румелийском (европейском). Расширять ли далее районы захвата — зависело от конкретных обстоятельств. При условии отказа султана от борьбы вторжения в Константинополь следовало всячески избегать. Рельеф Черноморского побережья позволял высаживать сразу весь десант, что подвергало его меньшей опасности, нежели в проливе. Благоприятный ход высадки позволял быстро захватить босфорские укрепления с суши, что ускоряло минирование Босфора со стороны Мраморного моря и исключало прорыв британского флота, одновременно обеспечивая свободу маневрирования российским кораблям.

Постановку мин предполагалось осуществить в количестве до 900 штук в три ряда поперек пролива. Прикрывать прорыв судов с минами должна была артиллерия броненосцев. Если прорыв с последующим минированием и высадку десанта удалось бы синхронизировать, то шансы на успех всей операции резко возрастали. Но еще была нужна хорошая погода, отсутствие тумана и волнения у берега во время высадки. В случае же неблагоприятной погоды специалисты из Морского министерства считали, что все равно «придется вести минное наступление», то есть уничтожать огнем с броненосцев береговые батареи и ставить у входа в Босфор со стороны Мраморного моря минные заграждения и сети. После минирования форты Босфора планировалось укрепить доставленными из Крыма тяжелыми орудиями.

Противодействие султанского флота практически исключалось. С 1879 по 1914 г. турецкие боевые корабли практически не выходили в Черное море. До 1905 г. Босфорский пролив защищали только шесть береговых батарей, расположенных на самом берегу, причем большинство их орудий было установлено открыто за земляными брустверами.

В начале вторжения флот должен был занять позицию севернее форта Каридже и, в случае залпов турецких батарей, открывать ответный огонь на их подавление. Пять броненосцев, крейсер и две канонерские лодки могли вести огонь с одного борта двадцатью 305-мм, четырьмя 203-мм и двадцатью пятью 152-мм орудиями, сосредотачивая его поочередно на каждом форте. Эта была огромная разрушительная сила. В форт с довольно близкой дистанции могло попасть до 75 % всех выпущенных снарядов.

Оригинальный и весьма перспективный план защиты Босфора от возможного прорыва британских броненосцев предложил капитан 2-го ранга Е. Ф. Цывинский. Согласно этому плану, высвободившиеся после выгрузки десанта транспорты надлежало в два ряда поставить на якоря поперек Босфора, спрятав за ними 20–30 небольших миноносок[1647].

Для подавления сопротивления находящихся в районе высадки турецких войск было вполне достаточно даже заявленного отряда в 25 тысяч. В августе 1896 г. военный агент в Константинополе полковник Пешков доносил военному министру о численности султанских войск в районе Босфора:

«Здесь всего 17 000 пехоты, 1800 кавалерии. Из них около половины составляют охрану Ильдиза (дворец султана. — И.К.), остальные разбросаны полуротами и патрулями в 3-х столицах и селениях Босфора; с укреплений последнего снята половина гарнизонов. Турецкий флот выйти на бой не может. Не касаясь вопросов общей политики, считаю долгом донести, что для решения вопроса о проливах в случае неминуемых новых беспорядков России представятся благоприятные местные обстоятельства; появление нашего флота и десанта будет радостно приветствоваться не только христианским, но и турецким населением»[1648].