Книга Катарсис-1. Подноготная любви. Психоаналитическая эпопея - Алексей Меняйлов

Так получилось, что на страницах этой книги больше говорилось о «половых» предпочтениях женщин. Это понятно, потому что автор — мужчина, и у него была возможность непосредственно наблюдать и сравнивать только женщин. Но и о мужчинах (обыкновенных: жухлых и ярких) можно сказать несколько слов. Что же их больше всего привлекает в женщине? Если их спросить, то они скажут: нравится, чтобы была хорошей хозяйкой и доброй. А что на самом деле? Всякий минимально начитанный человек знает, что смертная казнь через повешенье есть высочайшее половое удовольствие. А как иначе объяснить, что повешенный в конвульсиях эрегирует и оргазмирует?! Каждый палач прекрасно знает, что трупы повешенных всегда забрызганы собственной спермой. Не приемлющие Библию (и не умеющие её понять) врачи объясняют это тем, что оргазмирование есть побочный результат: просто пережимается сонная артерия, начинаются галлюцинации, видимо, эротические, обнажённых женщин, вот и… Словом, всё дело в артериях. Хорошо, но как эти самые артерии пережимаются, когда расстреливают, скажем, из пулемётов? Ведь у расстреливаемых те же симптомы удовольствия! Фотографии эксгумированных трупов расстрелянных коммунистами во время революции тех же, скажем, монахов, производят сильное впечатление — размерами эрегированных половых членов. В особенности мощно они смотрятся на истощённых телах — не потому, что он большой, а потому что тело от постов ссохлось. Артерии явно не пережимались, но с точки зрения кайфа всё прозрачно: когда в тебя целятся или для тебя намыливают верёвку, страх увеличивает гипнабельность, а палач рядом уж явно не биофил… Словом, всё как в публичном доме, где верёвку намыливают на психоэнергетическом уровне. Так что, давайте называть вещи своими именами: для большинства мужчин наибольшее «эротическое» удовольствие — смерть. И неважно, будет ли то повешенье, расстрел или постанывание минетчицы.

Знание о целостности сердца человека (комплекс его поступков, мыслей и скрываемых намерений) не есть нечто новое. Во всяком случае, три с половиной тысячи лет назад Моисей об этом прекрасно знал. Помните тот странный на первый взгляд библейский рассказ об уничтожении Содома и Гоморры огнём горящей серы? В чём был грех населения этих городов?

И пришли те два Ангела в Содом вечером, когда Лот сидел у ворот Содома. Лот увидел, и встал, чтобы встретить их, и поклонился лицом до земли…

И пришли в дом его…

Ещё не легли они спать, как городские жители, Содомляне, от молодого до старого, весь народ со всех концов города, окружили дом.

И вызвали Лота, и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их.

Лот вышел к ним ко входу, и запер за собою дверь,

И сказал: братья мои, не делайте зла.

Вот, у меня две дочери, которые не познали мужа; лучше я выведу их к вам, делайте с ними, что вам угодно; только людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего.

Но они…

(Быт. 19:1-9)

В повествовании множество характерных деталей. Во-первых, Лот, защищая гостей, тем показал, что считает анальный «секс» мерзостью — и был спасён. Во-вторых, мужчины города детей от жён имели, следовательно, семя тратили не только на гомосексуальные утехи. Женщины в этом городе были под стать мужчинам, поскольку именно мать воспитывает из сына оккультиста (гомосексуалиста) — подобные постельно-ковровые занятия не более чем предметное продолжение авторитарного мышления. Дочери таких матерей в подавляющем большинстве случаев на своих матерей похожи, следовательно, на генитальные отношения, даже при умении делать детей, были неспособны.

Иными словами, уничтоженные в древности города мало чем отличались от современных: в них были женщины, которых любили сыновья, эти сыновья страстно влюблялись и были не менее страстно любимы — словом, все они были анальные кретины (некрофилы), которые в жизни ровным счётом ничего не понимали, а если в чём и разбирались, то только в дерьме и способах построения идеальных иерархий (город весь собрался — причём в одночасье, прямо-таки армейская согласованность!). Единственное благо, которое они могли совершить — это поскорее умереть. Но мало того, что они были кретинами, — они были деструктивны, а потому любили копить деньги и покупать вещи. Любили зрелища. Поэты писали стихи про любовь с первого взгляда, а кифаристы (от этого слова произошло слово гитара), без которых в те времена не обходилась ни одна попойка, подбирали к ним мелодии. И у них была государственно-городская религия. Они любили ритмично скачущих лошадей и пахнущих собак, поддающихся дрессировке. У них была тюрьма — как и во всяком государстве, они в неё сажали неугодных. Но когда к Лоту в Содом пришли ангелы, в тюрьме не было ни одного отлучённого от государственной религии человека (иначе и его бы ангелы вывели). Не было по той простой причине, что инакомыслящих (в смысле, обладающих некастрированным умом) в городе не было. Кроме, разумеется, Лота, которому как недавящему иноплеменнику, а следовательно, недочеловеку, позволяли молиться чему угодно. И даже — представляете! — обходиться без идола в красном углу!

А иконосы чего они предпочитали вешать в своём доме на самом видном месте? Конечно, раз Содом, то напрашивается образ Гитлера, когда он фотографировал своих многочисленных женщин в самом «интересном» ракурсе — когда они сверху приседали над ним на корточки. В самом деле, при раскопках часто находят культовые изображения женщин с непомерно развитым задом — правда, эту их особенность телосложения не разбирающиеся в человеческой психологии археологи почему-то трактуют как преклонение перед детородными (материнскими) функциями женщин. Вообще археологам трудно приходится также и при объяснении того факта, что при раскопках на тысячу женских иконосов приходится только одно изображение бога мужского пола.

Так какое изображение было в главном храме Содома? Конечно, не мужское. Женское. Возможно, подобно многим найденным идолам, оно было без лица (а из опыта психокатарсиса мы теперь знаем смысл этого подсознательного символа). Или она была «красавицей», а в руке было боевое копьё, как у Артемиды, или она была со скорбящим ликом (как Кибела над телом мёртвого Аттиса), а изображённая вокруг «массовка» учеников вся сплошь была с депрессивными лицами. Словом, всё было в точности, как и в наши дни. В присутствии этих изображений на стенах содомические семьи становились крепче: дети по-солдатски повиновались родителям, мать рожала ещё и ещё, а в доме был только один хозяин. (В Содоме были крепкие семьи, и женщины были «счастливы», как Софья Андреевна рядом с «музыкантом»!) Одним словом — порядок.

Вообще говоря, большинство содомитов (жителей Содома) себя в толпе («от молодого до старого, весь народ со всех концов города»), требующей у дверей дома Лота «познать» двоих его гостей, обнаружили с удивлением. Многие даже и не подозревали, что их интересует гомосексуализм!

Странное заявление? Удивительное? Нисколько. Вспомните ту толпу, которая перед Пилатом восторженно кричала «возьми, возьми, распни Его!», и которая утихала лишь для того, чтобы более явственно были слышны слова первосвященников, прежде считавших себя национал-патриотами: «Нет у нас Царя, кроме кесаря!» (Иоан. 19:15-16). Нет ровным счётом ничего удивительного в том, что патриотически настроенные первосвященники вдруг увидели себя преклоняющимися перед римским императором — по их разумению, воплощением сатаны. Точно так же толпа евреев, прежде на логическом уровне убеждённая, что она следует за Богом и стремится к справедливости и порядку, вдруг явила себя беснующейся у Лифостротона, где на судилище воссел римский наместник Иудеи Понтий Пилат. Ничего удивительного, ибо таково свойство людей, предназначенных к вечной погибели: при соприкосновении с небесным от них разом отпадает словесная шелуха лестных самоопределений и является их истинное мурло. Рядом с Сыном Божьим некрофилы свою сущность проявили во всей полноте — превратились в убийц. Точно так же, можете не сомневаться, поступили бы и жители Содома. Явись перед этой толпой писатель уровня Льва Толстого, — содомиты бы его не убили (ведь он всё-таки — далеко не полнота Слова!), они бы ограничились отлучением его от своей государственной церкви. Тем проявив свою сущность убийц в более жухлой форме — гонителей и злобствующего хулиганья. Ангелы Божьи, пришедшие в Содом вывести оттуда почти генитального Лота, по силе святости занимали положение между Сыном Божьим и Львом Николаевичем явно промежуточное, поэтому толпа с Ангелами промежуточно себя и проявила — не убийцами и не гонителями, а педерастами, всем городом желающими «познать» непонятных для их понятийно-цифровых полушарий мозга путников.