Книга Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо

Проезжая перед главным штабом и штабом маршала Удино, я напрасно сообщал о том, что мосты свободны и что очень легко было бы заставить безоружных людей переправиться по этим мостам в тот момент, когда противник еще не вел против нас никаких действий. Мне ответили лишь уклончивыми словами, при этом каждый оставлял за своим коллегой заботу о руководстве подобной операцией[134].

Вернувшись на бивуак моего полка, я был приятно удивлен, найдя там капрала и восьмерых солдат, во время минувшей кампании надзиравших за нашим стадом. Эти смелые люди были крайне огорчены тем, что толпа торговцев жареным мясом набросилась на их скотину, всю ее изрубила и съела у них на глазах, а они не смогли этому противостоять. Полк не очень огорчался этой потерей, потому что каждый кавалерист взял в Борисове провианта на двадцать пять дней.

Рвение моего аджюдана г-на Бертье заставило его вернуться обратно по мосту, чтобы попытаться найти егерей, охранявших наши бухгалтерские книги. Этот смелый воин затерялся в толпе, не сумел вновь переправиться через реку, был взят в плен в сражении следующего дня. Я вновь увидел его лишь спустя два года.

Глава XIX

Потеря дивизии Партуно. — Битва при Занивках возле Брилей. — Г-н де Ноай. — Переправа через мосты и катастрофа на Березине. — 2-й корпус защищает отступающих. — Я ранен при Плещеницах

Вот мы и подошли к самому ужасному моменту роковой Русской кампании… к переправе через Березину, происходившей главным образом 28 ноября.

На заре этого рокового дня положение противостоящих армий выглядело следующим образом. На левом берегу корпус маршала Виктора, покинувший ночью Борисов, отправился в Студянку, тесня перед собой массу отставших солдат. Для того чтобы создать свой арьергард, этот маршал оставил позади себя пехотную дивизию генерала Партуно. Этот генерал, имея приказ покинуть город лишь спустя два часа после Виктора, должен был бы отправить следом за корпусом многочисленные небольшие отряды, которые, контактируя с главными силами Партуно с помощью цепочки разведчиков, смогли бы таким образом как бы вехами указывать направление. Кроме того, Партуно должен был отправить до Студянки одного адъютанта с поручением разведать дороги и затем вернуться. Однако Партуно, пренебрегая всеми этими предосторожностями, ограничился лишь тем, что отправился в путь в назначенный час. Ему попались две разветвлявшиеся дороги, а он не знал ни ту ни другую. Но поскольку, идя из Борисова, он не мог не знать, что Березина была у него слева, он должен был бы сделать заключение, что добраться до Студянки, расположенной на этой реке, можно, выбрав левую дорогу! Он сделал все наоборот и, машинально следуя за несколькими вольтижерами, двигавшимися впереди, направился по правой дороге и попал прямо в середину многочисленного русского корпуса генерала Витгенштейна!

Дивизия Партуно, вскоре окруженная со всех сторон, была принуждена сдаться[135]. В то время как простой батальонный начальник, командовавший его арьергардом, кому пришла в голову счастливая мысль отправиться по левой дороге только из-за того, что она шла в направлении берега, спокойно присоединился к маршалу Виктору возле Студянки. Маршал Виктор крайне удивился, видя прибытие этого батальона вместо целой дивизии Партуно, ведь батальон представлял собой арьергард дивизии. Но удивление маршала вскоре превратилось в самое настоящее потрясение, когда русские Витгенштейна атаковали его, а он-то думал, что русских отбросила дивизия Партуно! С этого момента Виктор уже не мог сомневаться, что генерал Партуно и все его полки взяты в плен.

Но его ждали новые несчастья, потому что Кутузов, от самого Борисова преследовавший Партуно по пятам, имея при себе многочисленные войска, узнав о его капитуляции, ускорил движение и присоединился к Витгенштейну, чтобы напасть на маршала Виктора. Тот оказал неприятелю ожесточенное сопротивление, хотя его корпус уменьшился до 10 тысяч человек. Войска Виктора (даже немцы, входившие в их состав) сражались с настоящим героизмом и смелостью. Их героизм был тем более замечательным, что, атакованные одновременно двумя армиями и прижатые к Березине, они были затруднены в своих движениях также и огромным количеством повозок, которые без всякого порядка управлялись отдельными людьми, в суматохе пытавшимися добраться до реки! Однако маршал Виктор сдерживал Кутузова и Витгенштейна целый день.

В то время как в Студянке царил беспорядок и шли бои, противник, претендовавший на овладение двумя концами обоих мостов, на правом берегу атаковал корпус Удино. Для этого 30 тысяч русских солдат Чичагова вышли из Стахова и с громкими криками бросились на 2-й корпус, в чьих рядах насчитывалось лишь 8 тысяч солдат. Однако наши солдаты ранее не имели никаких контактов с толпами, возвращавшимися из Москвы, и поэтому не представляли себе царившие среди этих несчастных беспорядок и сумятицу. В связи с этим моральный дух корпуса Удино оставался прекрасным, и Чичагов был с большими потерями отброшен. Это произошло на глазах у императора, который как раз в этот момент прибыл на поле боя с резервом из 3 тысяч пехотинцев и тысячи кавалеристов Старой и Молодой гвардии. Русские возобновили свою атаку и прорвали фронт поляков Вислинского легиона. Маршал Удино был тяжело ранен, и Наполеон послал ему на замену Нея. Генерал Кандра, один из прекрасных офицеров нашей пехоты, был убит. Смелый генерал Легран получил опасное ранение.

Бой проходил в еловом лесу, где росли громадные деревья, поэтому вражеская артиллерия могла лишь с трудом видеть наши войска, она стреляла наугад, из-за чего их ядра не попадали в цель. Однако, пролетая над нашими головами, они сбивали с деревьев множество веток, которые были толще человеческого туловища и убивали и даже ранили наших людей и наших лошадей, падая на них сверху. Поскольку деревья стояли на очень большом расстоянии друг от друга, всадники могли двигаться между ними, хотя их передвижения и были затруднены. Видя приближение крупной русской колонны, маршал Ней бросил против нее все, что оставалось от нашей кирасирской дивизии. Эта атака проводилась в весьма необычных условиях и тем не менее оказалась одной из самых блестящих атак, какие я видел в жизни! Во главе 7-го кирасирского полка смелый полковник Дюбуа перерезал пополам вражескую колонну и взял две тысячи пленных. Русские, ввергнутые таким образом в панику и беспорядок, отступили, преследуемые всей нашей легкой кавалерией, и были отброшены до Стахова с огромными потерями[136]. Я перестроил мой полк, участвовавший в этом столкновении, и вдруг увидел, что ко мне приближается мой друг, г-н Альфред де Ноай, служивший адъютантом у Бертье. Он возвращался после того, как доставил приказ Бертье. Но вместо того чтобы выполнить поручение маршала и вернуться к нему, он сказал, уезжая от меня, что доедет до первых домов Стахова и посмотрит, чем занят противник. Это любопытство оказалось гибельным для него, потому что, приблизившись к деревне, он оказался в окружении группы казаков. Они сбросили его с лошади и, схватив за воротник, потащили в деревню, осыпая ударами! Я сразу же послал эскадрон ему на помощь, но это оказалось бесполезным, потому что ожесточенная стрельба из домов помешала нашим кавалеристам проникнуть в деревню. С этого дня никто никогда не слышал о г-не де Ноай. Вероятно, жадность казаков пробудили великолепный мех и золотое шитье его ментика. Скорее всего, он был убит этими варварами. Семейство г-на де Ноая, узнавшее, что я был последним из французов, с кем он разговаривал, попросило у меня сведения относительно его исчезновения. Я мог рассказать им только то, что сказал выше: Альфред де Ноай был замечательным офицером и прекрасным товарищем.