Книга Скандинавский детектив - Дагмар Ланг

Эксперты прибыли в рекордный срок и подтвердили его предварительное заключение.

— Если понадобится прочесать все это проклятое ателье на предмет волос и отпечатков пальцев, нам всем придется здесь поселиться. Тут площадь не меньше, чем в тронном зале.

Однако он подозревал, что эта тренированная сработанная команда за минимальное время обследовала бы и тронный зал. Палле Дэвидсен ободряюще заметил:

— Я бы на вашем месте потирал руки от удовольствия. Милое славное убийство в закрытом помещении, совершенно свеженькое и поданное буквально на блюдечке. Не надо вытаскивать труп из кустов или из канавы, не надо выискивать смытые дождем следы, никаких чемоданов, ножей, давно сгнивших обрывков ковров десятилетней давности.

— Здесь вообще нет следов, — бурчали эксперты. — И никаких ковров, если говорить об этом. Только чертова уйма тюков с тканью и расфуфыренных платьев. Может быть, попросить у них парочку — для жены?

Фотографы толпились в рабочей комнате Марии. Сама Мария, казавшаяся особенно худенькой и бледной в простом платье в черно-белую клетку, варила кофе тем, кто не успел позавтракать, одновременно отвечая на вопросы Кристера об ателье, о доме и всяком разном.

— Мы работаем с половины восьмого до четверти шестого. Но вчера многие задержались, потому что фру Турен ушла только в половине шестого.

— Вы абсолютно уверены, что она ушла?

Она посмотрела на него широко раскрытыми серыми глазами.

— Да, разумеется. Вместе с фру Арман и херром Туреном.

— Как вы думаете, какие причины могли заставить ее вернуться?

— Не знаю. Просто не представляю. Но кто-то должен был впустить ее, потому что у нее нет ключа.

— А у кого есть?

— У многих. У ученицы Би нет своего ключа, и у портних один на всех, хранится он у Гунборг Юнг. Но и фру Арман, и я, и Ивонна…

— Манекенщица?

— Да. И потом, Жак — он иногда сидит здесь и рисует.

— А дверь подъезда, когда запирают?

— По-моему, сейчас вообще не запирают. Дворник переехал, а хозяин давно махнул на нас рукой.

Кристер задавал вопросы, стоя перед Марией и прихлебывая кофе. Теперь он протянул ей чашку, чтобы налила еще.

— Когда фрекен Меландер вернулась домой вчера вечером?

— Около часу.

— С кем вы ходили в ресторан?

Кофейник дрогнул у нее в руках, и несколько горячих капель брызнули ему на руку.

— Этого я не скажу, — пробормотала Мария. — С хорошим другом.

— Мужчина?

— Да.

Он понял, что больше ничего от нее не добьется, встретив ее непоколебимо серьезный взгляд, и почувствовал, что уже начал проникаться уважением к ее упорству.

— Ваш спутник поднимался в ателье, когда заходил за вами или провожал вас?

— Нет. Мы расстались у подъезда.

— Ваша комната выходит в коридор. Вы не заглядывали туда, когда вернулись?

— Стол из коридора не виден, тем более что дверь в комнату находится как бы в нише. И потом, было уже совсем темно.

— Вечерние газеты пошли на штурм, — сообщил инспектор Дэвидсен. — А парни с радио заблокировали телефон.

— Нет, — с неожиданной горячностью заявил Кристер Вик, — Хенрик Турен не должен узнать по радио, что его жену убили, а, насколько я знаю, нам пока не удалось с ним связаться. Я не хочу также, чтобы фру Арман и другие сотрудники ателье, наши главные свидетели, были заранее предупреждены о случившемся. Пусть журналисты подождут часок-другой.

— Вечерние газеты наседают. Ужасно хотят дать новость раньше утренних коллег.

— Новостей не будет. И, прежде всего мы никому не сообщим фамилию погибшей, пока не свяжемся с Туреном. Кроме того, я хочу знать, что скажет Альгрен. Понятно?

— Есть, шеф, — бодро кивнул уже вспотевший и взъерошенный Палле и ретировался, но тут же вернулся. — Прибыл профессор Альгрен.

Профессор судебной медицины Аларик Альгрен с трудом переводил дух на стуле в холле.

— На четвертый этаж без лифта, — укоризненно пробурчал он. — Твои трупы меня с каждым разом все больше утомляют, скоро, я чувствую, понадобится лезть на вершину горы, чтобы их осматривать. Ты, кстати, где работаешь — в криминальной полиции или в городском отделе по борьбе с насилием? Куда не пойдешь, ты вечно вертишься под ногами.

Кристер дружески улыбнулся старому ворчуну.

— Мы все помогаем друг другу по мере надобности и появления ресурсов.

— Какие ресурсы ты имеешь в виду — трупы?

— Да. И ресурсы талантливых и опытных криминалистов. Кроме того, мне кажется, что профессору немного физической нагрузки нисколько не повредит. Каждый раз, когда я имею несчастье столкнуться с тобой, ты все округляешься в талии.

— А тебя не касается, каким местом я толстею. Ну ладно, где тетка?

Они зашли в комнату закройщицы, и Альгрен издал целую серию звуков типа «Хм… с-с-с… м-м-м…». Потом он спросил:

— А что, жемчужины настоящие? И кто она есть в таком случае?

— Вероника Турен, дочь миллионера Эрика Грена и вдова мультимиллионера Фольке Фростелля.

— Ох, если я правильно помню, она годилась ему в дочери. Фотографы уже закончили? Я ничего не смогу сказать, пока не сниму с нее эту ужасную блузку. Розовое в горошек, в ее возрасте! Мои девочки ходили в таких, когда учились в начальной школе.

Он достал из сумки ножницы, опытной рукой разрезал блузку и отвернул края, не прикасаясь к разорванным и окровавленным местам. Затем так же быстро и аккуратно разрезал лифчик и стал осматривать раны под внимательным и нетерпеливым взглядом Кристера.

— Так-так, две раны. Колотая рана слева от стернальной линии между четвертым и пятым ребрами. И затем более длинная и поверхностная лакерационная рана в пятнадцати сантиметрах от первой, чуть правее и выше.

— Нам что, каждый раз приглашать переводчика, чтобы он переводил твою медицинскую галиматью? Стернальная линия — это что за чертовщина?

— Нечто столь элементарное, как край грудной кости. А лакерация, мой дорогой недоучка, — это разрыв тканей.

— Я учился в реальной гимназии. А почему эти две раны выглядят так по-разному? Разве они нанесены не одним и тем же орудием?

— Это не так-то просто объяснить. Чертовски сложно, если подумать. Разрыв мог возникнуть при первом ударе, если орудие соскользнуло. Во всяком случае, именно меньшая рана оказалась смертельной. Она прямо против сердца, и все указывает на то, что причиной смерти явился тампонаж сердца… Да-да, я постараюсь объяснить все это на уровне средней школы. Какой-то мерзавец воткнул в сердце острый предмет, в результате чего сердечная сумка в течение двух-трех минут заполнилась кровью, что в свою очередь воспрепятствовало расширению сердца. А если сердце не работает, то человек умирает. Вот так-то, мой дорогой Ватсон.