Книга Одинокий орк [= Странствия орка; Возвращение магри ] - Галина Львовна Романова

— Да, я знаю, ты волнуешься. — Магри приблизился, заглядывая в глаза огромному зверю. — Я тоже. Но как знать…

Драконица несколько раз расправила и сложила крылья. Перелом сросся быстро и легко, как всегда заживают все раны на драконах, но несколько недель вынужденного безделья ослабили ее еще больше. Все дни болезни она ничего не ела, и хотя на ее стройном теле голодовка не отразилась, оба понимали, что на самом деле это не так.

— Не бойся, — Каспар обхватил ладонями ее теплый нос. — Я с гобой!

— Ум-м-ф… — вздохнула она.

— Кайрайла, — медленно произнес мужчина.

Тонкий раздвоенный язык легко прошелся по его лицу и шее. А потом драконица быстрым движением наклонила голову, подставляя ему загривок. Никогда в жизни Каспар не летал на драконах — вот так. Сарла, первая жена, опасалась лишний раз расправлять крылья, ибо в Эвларе зорко следили за всякими проявлениями магии магри и могли запросто казнить любого представителя этой расы но пустяковому обвинению. Собственно, из всех прав у магри там было только одно право — подчиняться многочисленным законам. Крылья большинство женщин-магри расправляли в переносном смысле, и лишь Кайрайле пришло в голову раскрыть их на самом деле три года тому назад, когда она спасала из облавы своего смертельно раненого мужа. Тогда она вырвалась из той бойни, что учинили люди в столице по приказу принца Гертикса, вырвалась, унося в когтях окровавленное тело любимого мужчины, — и осталась в облике дракона, потому что от отчаяния и горя не смогла найти в себе силы превратиться обратно после его смерти.

Подробности той страшной ночи главный виновник свершившейся трагедии не знал. Каспару вполне достаточно было осознания того, что это он своим неповиновением властям спровоцировал бойню. Да и не хотелось ему лишний раз тревожить ту, которая назвала ему свое имя, то есть выказала максимальное доверие, которое женщина-магри может выказать мужчине ее расы.

Тем не менее Каспар вскочил на загривок драконицы, и она, опираясь на когти на передних крыльях, подковыляла к пролому в стене. Резкий холодный ветер ударил ее в грудь, но драконица уже расправила крылья и ринулась вперед.

Каспар закричал, но ветер заткнул ему рот.

Летим! — воззвал он к подруге. — Мы летим!

Да.

В ее коротком ответе было столько холода, что он заткнулся. В конце концов главной остается она, и только ее мысли и чувства имеют значение.

«Значит, летите? — Холодные глаза Змееныша прищурились. Молодой маг откинулся на постели, стискивая кулаки. Нужные строки заклинания сами пришли на ум. — Скатертью дорога…»

Порыв ветра ударил в бок, заставив драконицу лечь на крыло. Каспар изо всех сил вцепился в гладкую чешую, чтобы не свалиться. Буря словно обрела второе дыхание: ветер обнаружил крылатого зверя и атаковал его, налетая с чудовищной силой. Еще несколько взмахов крыльев — и беглецы оказались буквально в эпицентре бури. Бури, которая была вызвана враждебной магией.

Новый воздушный порыв был так силен, что драконицу несколько раз перевернуло вверх тормашками. Каспар чудом удерживался на ее спине, цепляясь руками и ногами. Зажмурившись, он с трудом мог определить, где верх, а где низ. К тому же самка заложила вираж, пытаясь уклониться от чего-то, видимого только ей. Несмотря на то что не был человеком и обладал более острым и чувствительным зрением, магри практически ничего не видел, разве что догадывался, что ветер прижимает их к холмам. В довершение всего пошел дождь, сокративший видимость. Струи ледяной воды хлестали, подобно кнутам, и вмиг промочили одежду и обувь, сделав вдобавок драконью чешую скользкой, как мокрая глина. Каспар стиснул шею драконицы коленями, молясь, чтобы она не заложила какой-нибудь особенно крутой вираж — тогда он соскользнет с ее спины, несмотря на все старания.

Какая-то темная громада надвинулась сбоку, и драконица еле успела увернуться. Сквозь шум дождя и вой ветра прорвался раскатистый рев. Океан? Каким чудом они оказались на побережье? Куда они вообще летят? Врач предпочел довериться своей подруге, но смутная тревога не оставляла его ни на минуту. Где они вообще? Он ничего не знал об острове, на котором стоял замок. Элле не давали ему отойти далеко, всякий раз насильно возвращая назад. Может быть, это продолжается действие их магии? Может быть, драконица обречена летать по кругу, пока не порвутся сковывающие беглецов чары? Может быть…

Сбрось меня! — мысленно воззвал он. — Сбрось — и спасешься!

В ответ донесся непереводимый рык.

Вместе — или…

Остальная мысленная речь потонула в потоке эмоций, но продолжения не требовалось. Каспару, несмотря на ветер и дождь, стало жарко. Вместе… Они — вместе… Сарла никогда не говорила этого слова. Она была другой. И ей нет места в его нынешней жизни!

Мы спасемся — или погибнем!.. Кайрайла, — мысль пришла неожиданная и дерзкая, — лети навстречу буре!

Что-о-о?.. Да как ты… Как ты только…

Некогда спорить! — Мужчина слегка пристукнул кулаком по мокрой чешуе. — Доверься мне! Ну?

Мысленный ответ содержал несколько весьма специфических образов-обещаний того, что Кайрайла как женщина сделает с Каспаром как мужчиной после спасения.

Согласен, — также мысленно откликнулся тот. — Но сначала…

Драконица взревела и ринулась вперед.

На миг мужчине показалось, что ему на шею накинули тонкую удавку. От резкого звона в ушах заболела голова. Невольно вскрикнув, он схватился за голову, чувствуя, что тело слабеет. Откуда-то издалека, как сквозь вату, донесся крик драконицы.

Не обращай в… внимания, — Каспар заставил себя сесть прямее, — чары… они сейчас… они…

Магия элле делала свое дело. Беглец должен был выпустить драконью чешую и упасть на землю, погибнуть, разбиться, но не совершить побег. Задержав дыхание, Каспар сосредоточился на своем теле — и едва не закричал от радости, когда в солнечном сплетении родилось знакомое тепло. В следующий миг его словно охватило огнем. Боль была жуткой и страшной. Хотелось выть и грызть от боли свои руки, но в этом же огне сейчас сгорали чары элле. Крик, все-таки вырвавшийся у него из груди, слился с драконьим ревом. Самка заложила новый вираж, уворачиваясь от еще одной громады, вставшей у нее на пути. Они уже летели в самом сердце бури, и вокруг все смешалось. Вода, ветер, поднимающиеся из темноты скалы, лупящие во все стороны молнии — и кажущийся совсем крошечным дракон, лавирующий между ними.

А потом молния ударила в кончик драконьего крыла, и полет превратился в падение.

…Змееныш удовлетворенно вздохнул и расслабился. Остальное за него сделает разбушевавшаяся стихия.

Падение было таким долгим, что он успел несколько раз попрощаться с жизнью и поверить, что все-таки они уцелеют. Драконицу мотало так, что ее всадник чудом удерживался на мокрой скользкой чешуе. Она то падала камнем, беспомощно плеща крыльями, то кое-как выравнивалась, чтобы опрокинуться на бок от нового порыва ветра. Ураган играл с живой игрушкой, вымещая на ней злость, досаду и упрямство…