Книга Хроники Максима Волгина - Игорь Вереснев

– Сегодня не требуется! – Новоявленный тиун захлопнул дверь перед носом у стражника, тащившего заключенным котелок с ужином. – Сегодня у нас праздник. Рен-Рендук угощает!

Пусть был он гадом и мерзавцем, каких поискать, но жадности за ним не водилось. Минута – и на столе стояли жареное мясо с грибной подливой, гора толстых, широких, как тарелка, оладий, миска сметаны, туески с малиной, ежевикой, смородиной. И последним мазком в натюрморте – графин с темно-рубиновым напитком.

У Гуни слюнки потекли от вида стольких лакомств.

– Ах ты ж, лепота! Нас так не кормят. Все суп да каша, никто не знает, из чего сделанная. – Не дожидаясь остальных, он схватил верхнюю оладью, макнул в сметану, сунул в рот.

Угощение в самом деле было знатное. У Максима рот начал наполняться слюной. Он взял вилку, наколол кусок мяса, отправил в рот. Да, это вам не блошатина из Отстойника и не синтетическая еда Вирии.

– Вкусно? – Тиун самодовольно улыбнулся. – Давайте выпьем за Рен-Рендука.

Он плеснул в хрустальные, как и графин, стопки себе, затем Максиму. Помедлив, налил третью, подвинул Шуру. Коротышку демонстративно проигнорировал.

Максим поднес стопку ко рту, пригубил. Жидкость напоминала коньяк если не вкусом, то градусами точно. На Земле ему доводилось пару раз коньяк попробовать – не понравился. А тут он и подавно пить его не собирался.

Он поставил стопку, посмотрел на Шура. Сфинкс сидел не притрагиваясь ни к еде, ни к питью. Зато Рен-Рендук лихо опрокинул в себя жидкость, крякнул от удовольствия. Зачерпнул горсть красной смородины, высыпал в рот, принялся жевать, громко чавкая. Затем посмотрел на стопки Максима и Шура, усмехнулся.

– Что, не хотите радоваться за Рен-Рендука? Ваше дело. Между прочим, Маакс, мог бы и ты пойти в За-дверь, а не прозябать в этой дыре. Не умеешь друзей выбирать, в этом твоя беда. Посмотри сам, с кем ты водишься?

Шур на выпад никак не прореагировал, а мысли Гуни и подавно были заняты другим. Он уже расправлялся со второй оладьей, миска сметаны как-то незаметно переместилась к нему на край стола и успела наполовину опустеть. Теперь олли с вожделением смотрел на стопки с наливкой. И лишь почувствовав направленные на него взгляды, встрепенулся:

– А я чё? Я ничё. Не наливаете, и ладно. Еще не известно, чиво вы там пьете. Вот у нас в Од’доме наливка…

Он потянулся за очередной оладьей, но Рен-Рендук вдруг стукнул рукой по столу:

– А ну, недоросток, брысь отсюда! Булки слопал, и хватит с тебя! Нечего взрослые разговоры слушать. Спать иди. Од’дом ему, видишь ли, подавай.

Олли вздохнул, слез с табурета, побрел в спальню. Максим хотел возмутиться вопиющей дискриминацией, но перехватил взгляд Шура и промолчал. Сфинкс поднялся из-за стола и ушел следом за товарищем.

– Да уж, приятелей ты себе выбрал, – хохотнул им в спину Рен-Рендук. Подцепил вилкой кусок мяса, сунул в рот. – Эх, Маакс, Маакс! Угораздило тебя и со стражей поссориться, и дочь местного князя обидеть.

Он жевал, но кусок был слишком большим, не помещался целиком во рту. Подлива текла по подбородку, капала на новенький пурпурный жилет.

– За такие дела казнить вас всех следовало. Благодари Рен-Рендука, что живой. Не знаю, как ты и выкрутишься. Держался бы за Рен-Рендука…

– За вас?! – Максим наконец не вытерпел. – Вы же меня убить хотели, и в Вирии, и в Отстойнике, забыли? Да вы… вы… Вон, Зира за вас держалась. И где она?

Тиун засмеялся ему в лицо:

– Ты ничего не понимаешь, мальчишка. Победителей не судят. А Рен-Рендук побеждает всегда!

Он выпил еще одну рюмку, потом еще. Он смеялся и пил, хвалил себя и пил, хвастался и пил. Рен-Рендук праздновал. Максиму оставалось сидеть рядом с ним, слушать и мысленно просить, чтобы этот «праздник» быстрее закончился.

Когда гость поднялся из-за стола, от пиршества осталась только грязная посуда да несколько раздавленных ягод на дне туесков.

– Все, пора. Ладья в первом часу отплывает, вздремнуть еще надо. – Тиун, пошатываясь, двинулся к двери. Уже схватившись за ручку, обернулся: – Ты удрать не вздумай! Понадобишься еще, понял?

Икнул, погрозил Максиму пальцем и вышел.

Когда громко хлопнула калитка забора, в гостиную вернулся Шур.

– Ушел? – поинтересовался.

– Да. Он в Задверь уплывает.

– Хорошо. Я тоже собираюсь уходить отсюда. И Гундарин. А ты?

– Разумеется! Это же не Земля. Я готов сбежать хоть сейчас!

– Не сейчас. – Шур тряхнул гривой. – Гундарин враг здесь, я – чужой. И ты чужой, хоть и человек. Но ты можешь выучить язык. Разговаривай с ними, слушай, запоминай. Стань своим.

– Угу. – Максим помедлил. Спросил осторожно: – Шур, как ты думаешь, мы до сих пор на Вирии? Ну, на той самой планете? Или уже на другой?

Сфинкс ответил не сразу. Долго смотрел на него и лишь затем произнес:

– Не знаю. Недостаточно информации.

Легко Шуру было предлагать – «разговаривай с ними»! Максим никогда не любил лезть к незнакомым людям с расспросами. Да что там «не любил» – терпеть этого не мог! Характер такой, интроверт. Чтобы с кем-нибудь сойтись, сдружиться, ему требовалось немало времени. Например, Димку Мёрзлого он с детства знал. С одноклассниками, опять же, десять лет на соседних партах сидели. С дворовыми уже сложнее: с одними дружишь, а с другими и связываться не хочется. Со взрослыми – и того хуже. Нет, не умел Максим так запросто заводить себе новых знакомых. Даже на Земле, в родном городе не умел. А здесь и подавно! Но Шур был прав – пока не выучил язык, о поисках двери в этом мире можно и не мечтать. И Максим принялся за работу.

Сперва он попытался разговорить стражников. Но те косились то ли на пленника, то ли… неизвестно кого с явным подозрением. Пришлось заняться горожанами.

Древец был городком небольшим. На берегу реки – каменная крепость с княжеским дворцом, звонницей, сторожевыми башнями и казармами дружинников. Рядом – пристань, от которой тянулись вдоль берега многочисленные амбары, лабазы, ремесленные мастерские. От пристани и крепости расходились узкие городские улочки. Дома у местных жителей были самые разные. Рядом с пристанью и крепостными воротами – добротные, каменные, двухэтажные. Дальше – попроще, до совсем уж покосившихся хибарок на околице. Жители городка занимались в основном рыболовством да собирательством. Также промышляли резьбой по дереву, охотились, выделывали и кроили кожи, возили товар вниз и вверх по реке. В качестве денег в Добрии ходили деревянные плашки с выжженной на них княжеской печатью.

Все это Максим узнавал постепенно, пока шнырял на пристани и у меняльных лавок. Первое время большей частью слушал, запоминал странные звуки, слова. Потом и сам расспрашивал. И чем лучше овладевал он местным наречием, тем охотней с ним разговаривали, тем добрей становились лица.