Книга Платформа №4 - Франц Холер

– Тоже Канте… Разрешите, я возьму в комнате рюкзак?

– А девичья фамилия у нее какая?

– Простите, господин Майер, но это совершенно неважно. Думаю, будет лучше, если я пойду.

Майер сделал шаг в сторону, Зара зашла в комнату, взяла рюкзак, который поставила рядом с креслом, засунула туда блокнот, перекинула ремешок через левое плечо и протянула руку хозяйке дома, в изумлении замершей на своем канапе.

– Большое спасибо за ответы, шоколад, конечно, остается вам. До свидания!

Рука у госпожи Майер оказалась вялая, как клецка.

– Прощайте, – только и выговорила она.

– Прощайте, господин Майер, – сказала Зара в коридоре.

Он стоял таким образом, что пройти мимо оказалось легко. Руки сунул в карманы брюк и не вынимал, хотя Зара и ему протянула руку.

Она стала открывать входную дверь, но та оказалась запертой на замок. Обернулась, Майер в одном шаге от нее.

– Что вы делали в туалете?

– Я же вам сказала: мне надо было в туалет.

– Сделать фотографию?

Зара вдруг заметила, что в двери туалета имеются наверху две вставки из молочного стекла.

– Я хотела посмотреть, пришла ли эсэмэска, и случайно нажала на значок фотокамеры.

Майер сделал шаг в сторону Зары и стоял теперь так близко, что почти ее касался.

– И что же вы сфотографировали?

Зара, сжав руку в кулак, на миг задумалась, стоит ли ему врезать как следует, но вдруг испугалась. Сделала шаг назад, прижалась спиной к двери и подняла руки вверх, как будто защищаясь:

– Сфотографировала пол. Мне действительно нужно было в туалет. Я беременна, – сказала она тихо, но уверенно.

– Так, так. Тоже от негра?

– Пожалуйста, не надо… Что вы от меня хотите?

– А что вы от меня хотите, Зара Раст, что вы тут у нас вынюхиваете?

Зара возмутилась:

– Но вы у нас тоже что-то вынюхивали!

– Так, – произнес Майер и вытащил ключ из брючного кармана, подошел к двери и отпер замок. – Значит, мы квиты. Но запомните: видеть вас здесь я больше не желаю.

Зара рванула мимо него на лестничную клетку:

– А я не желаю вас видеть у нас, тоже запомните, пожалуйста! – Пробежав несколько ступенек вниз, она обернулась еще раз и крикнула: – Мы и без вас узнаем, как вы угробили Марселя Висброда!

18

Они сидели на скамейке чуть ниже верхней станции Риги-Кульм. В воскресенье Изабелла пригласила Веронику на прогулку, на гору Риги, с которой открываются классические виды Швейцарии, и проехала вместе с ней до горной станции, откуда лишь несколько минут ходьбы до вершины.

Погода оказалась не такой прекрасной, как надеялась Изабелла. Солнце, правда, еще светило, но панорама Альп открывалась не полностью, собирались облака, ложились под горными вершинами, окутывали их. Но все-таки Изабелла сумела показать Веронике со смотровой площадки горы Эйгер, Мёнх и Юнгфрау до того, как занавес перед ними задернулся. Три вершины, немногие из тех, что Изабелла с уверенностью умела опознать, и озера внизу, Цугское и Фирвальдштетское, а на другой стороне – озера Швейцарского плато, произвели на Веронику не меньшее впечатление, чем вся горная цепь.

На пути вверх они сидели в вагончике вместе с японцами, с туристической группой. Азиаты-путешественники, казалось, хотели добраться до вершины только затем, чтобы там сфотографироваться, и, когда Изабелла спросила одного японца, не снимет ли он их обеих на ее камеру, тот с милейшей улыбкой отщелкал несколько фотографий, поменял горизонтальный формат на вертикальный, посоветовал им чуть подвинуться, because of the lake – ради озера, а потом попросил Изабеллу на его аппарат сфотографировать их с Вероникой, with the lady from Switzerland – с леди из Швейцарии. Вероника объяснила, что она-то канадка, а вот швейцарка – это Изабелла, и тогда он сунул свою камеру Веронике, а сам встал рядом с Изабеллой у парапета на смотровой площадке.

Изабелла сварила дома два крутых яйца, запаковала две морковки, два яблока и шоколадку с орехами, на вокзале купила для каждой из них по сэндвичу и по бутылочке минеральной воды, а теперь разложила все это на скамье между ними, на двух цветных салфетках. Пикник она предпочитала загородным ресторанам, где террасы давно захватили семейства с ноющими детьми, пенсионеры с огромными собаками и группы жизнерадостных туристов, а обслуживающий персонал перегружен и ни одного официанта век не дождешься.

Вероника обрадовалась импровизированному столу, с аппетитом откусила сэндвич и воскликнула:

– Now I feel like a lady from Switzerland![26]

А Изабелла ответила, что на настоящем пикнике яйца разбивают острым концом друг о друга, а уж потом чистят. У кого скорлупа тверже, тот велит другому убирать остатки. Так они с родителями всегда делали, когда в воскресенье или на каникулах ходили в походы.

Веронике вдруг стало интересно, считает ли та свое детство счастливым.

Изабелла на миг задумалась.

Да, можно сказать и так. Она выросла вместе с младшей сестрой в Винтертуре, отец – бухгалтер на заводе текстильного оборудования, мать – фельдшер, пока они были маленькие, работала в частном кабинете у гинеколога неполную неделю, потом полную. Отец вовремя вышел на пенсию – прямо перед тем, как в текстильном машиностроении разразился кризис. Ей разрешалось делать что угодно, и она уже в детстве захотела стать медицинской сестрой, потом в Цюрихе поступила в училище, а позже дополнительно прошла курс и повышение квалификации по геронтологии, но это уже потом, когда она давно стала взрослой и самостоятельной.

– Разве можно захотеть ухаживать за стариками, когда ты сам молод? – спросила Вероника.

Этот вопрос она часто и сама себе задает, особенно когда после выходных дней слышит рассказы молоденьких медицинских сестер про походы в дискотеки и на вечеринки, вот уж противоположность жизни в доме престарелых, среди этих медлительных и беспомощных людей, для которых время имеет совсем другое значение и которые только и спрашивают, который час. Именно это ее всегда и привлекало: люди с возрастом становятся совершенно другими, сильные становятся слабыми, прямые – согбенными, толковые – путаниками, и всем им нужна помощь. Но им приходится, конечно, еще и искусственно очищать кишечник, и менять мочеприемник, с этим тоже надо справляться, вот недавно одна молоденькая поэтому и бросила учебу.

– А когда ребенок появился?

Да, нелегко пришлось, она из Женевы вернулась в Винтертур, нашла квартиру недалеко от родителей, мать ей помогла тем, что свою полную занятость сменила на частичную, и она сама смогла частично работать, тут еще и сестра отца поддержала, и, конечно, группа продленного дня, надо было только точно высчитать расписание поездок, только сама Зара вечно его сбивала – то вдруг у нее коклюш, то у нее корь, – но как-то оно устраивалось, и она не думает, что Зара испытывала в детстве какую-то ущербность.