Книга Кошачий король Гаваны - Том Кроссхилл

– Ага.

– И они выделывают всякие трюки.

– Иногда. – Я намазал маслом булочку. – А иногда просто сидят и смотрят на тебя.

– Боже правый! – Хуанита глотнула кофе. – И люди платят за это деньги?

– Рекламодатели – да. Сейчас новые времена, тетя. Все крутится вокруг зрелищности.

– Зрелищности? – удивилась Хуанита.

– Да ладно тебе, мам. – Йоланда, стоя у раковины, мыла посуду. – Я ж видела, что ты смотрела на Фейсбуке в доме Оливии. Только и делала, что кликала на смешные картинки.

– Для того Фейсбук и существует, – вступилась за мою тетю Ана.

– Надо познакомить тебя с моей подругой Мирандой, – сказала мне Йоланда. – Она ведет один из самых умных блогов на Кубе.

– Да? А о чем он?

– Об экономике. И…

– И куча всяких глупостей, – оборвала дочь Хуанита. – Пустая трата времени и сил.

Йоланда хотела ответить, но тут Йосвани сунул голову на кухню:

– Ребята, вы все? Я готов.

Ну разумеется. Он встал на два часа раньше меня, но с вечера храпел так, что я полночи не мог уснуть.

– Две минуты.

Я поспешно прикончил завтрак. Хлеб был уже черствым, но чаша с фруктами все скрасила – бананы, гуайява и самая нежная и сладкая папайя, какую я только пробовал. Здесь ее называли «фруктовая бомба», и, судя по взрыву вкуса во рту, не зря.

– Куда вы собрались? – спросила Йоланда.

– К Пабло, пусть научит их сальсе, – ответил Йосвани. – Ребята, если что, я у себя в комнате.

Я был готов отправиться в бой. Если я и правда хочу поучаствовать в том соревновании в «Милочо», предстоит много потрудиться.

– Вообще-то Йосвани и сам мог бы нас учить, – улыбнулась Ана. – Он очень хорош.

– Никого он учить не станет, – возразила Хуанита. – У него работа.

– А чем он занимается? – спросила Ана.

– Обслуживает столики и играет в группе в кафе своего дяди Элио. Копит на новую гитару.

– Тут есть частные рестораны?

– Конечно. Получаешь лицензию и работаешь.

– Если только власти не решают снова изменить закон, – уточнила Йоланда. – Тогда ты теряешь все.

– Изменение обстоятельств требует изменения законов, – парировала Хуанита.

– Очень хорошо, мама, прямо замечательно. – Йоланда выразительно посмотрела на нас. – Вот почему люди вроде Миранды так нужны. Некоторые кубинцы даже не замечают, в какой мы яме.

* * *

Жизнь кошек сложна. Пойдешь куда-то в незнакомое место, и тебе там все грозит опасностью.

Резиновый утенок? Какой ужас!

Поливалка газона? Спасайся бегством!

Пластиковый пакет? Боже, орудия к бою, тревога!

Иногда бедному коту и расслабиться некогда.

У меня на Кубе все было иначе. Конечно, повседневная гаванская жизнь была в новинку, она то и дело подкидывала сюрпризы и чему-то учила. Но я спокойно со всем справлялся.

А вот общение с новообретенной родней… Это сплошь минное поле.

Снежок бы меня понял.

Позже, на улице, Ана подняла этот вопрос с Йосвани:

– Твоя сестра сегодня утром вроде не в духе.

Кузен только отмахнулся:

– Они вечно грызутся.

– Разные взгляды на жизнь? – спросил я.

– Вроде того. Клянусь, вы можете им просто доброго утра пожелать, они и это превратят в спор.

– Наверное, они просто действительно переживают о своей стране, – предположила Ана.

Йосвани фыркнул:

– Да чушь это бесконечная, вот и все.

Утро было солнечным, безветренным, в воздухе витал легкий запах гниющей еды. Асфальт под ногами уже нагрелся, предвещая удушливый день.

– А что это за знаки? – спросила Ана, указывая на ближайшую дверь. Нарисованный на ней голубой знак чем-то напоминал якорь. – Они повсюду.

– Каса партикулар, – пояснил Йосвани. – Для туристов, которые не хотят останавливаться в отелях. Все, у кого более-менее приличное жилье, так зарабатывают.

– Я об этом читал, – встрял в разговор я. – Рауль Кастро освобождает экономику.

– О да, у нас такой свободный рынок! Можно даже купить иностранную машину. – Йосвани рассмеялся. – Например новый «пежо» за двести тысяч «куков».

– Но ведь эти деньги идут в бюджет? – поинтересовалась Ана.

– Ага, – подтвердил кузен. – В чей-нибудь конкретный. Ана нахмурилась, но ничего не сказала.

Стоило нам только войти в Старую Гавану, как к нам тут же подскочил какой-то торговец, по-местному «хинетеро»:

– Такси? Сигары? Такси?

Йосвани его отшил, но пятнадцати секунд не прошло, как другой голос закричал:

– Такси? Девочки? Сигары? – А потом: – Амиго! Привет, амиго! Привет, друг мой! Друг, ты откуда?

– Не понимаю, – сказала Ана, – мы же латиносы. Как они определяют?

Йосвани удивленно посмотрел на нее, мол, шутишь, что ли?

– По одежде. По походке. По тому, как вы оглядываетесь, – объяснил он. – Да по всему.

Из ресторанов неслась живая музыка, небольшие коллективы музыкантов играли сон, это кубинский танец, предшественник сальсы, похожий на нее, но более сдержанный. Я всегда считал сон музыкой старшего поколения.

Пройдя еще немного, я заметил:

– Они все играют песни «Буэна Виста Сошиал Клаб».

– Куба для туристов, – пояснил Йосвани. – Им нравится, вот мы это и играем дни напролет. Лучшие музыканты страны день за днем играют «Чан чан», чтобы заработать. Впрочем, многие хорошие врачи, ученые и инженеры делают то же самое.

– Это ужасно! – воскликнула Ана.

Йосвани пожал плечами:

– Учитель, к которому я вас веду, танцевал с «Конхунто фольклорико», лучшим коллективом Гаваны. Позже его пригласили преподавать в самой престижной школе для профессиональных танцоров. Но обучая кубинцев, много не заработаешь, и он ушел работать с туристами.

На следующем перекрестке мы повернули направо. Искомый дом находился в половине квартала отсюда и представлял собой трехэтажное здание с облупившейся зеленой краской. Потертая дверь была заперта. Йосвани встал на середину улицы, запрокинул голову, глядя на балконы, и во всю глотку заорал:

– Пабло! Эй, Пабло, приятель!

Долгая пауза. Йосвани набрал воздуха, чтобы снова закричать, но тут под полосатым красным навесом на третьем этаже мелькнула тень, и на нас уставился крепко сложенный мужчина.

– Привет, Пабло, – замахал ему Йосвани.