Книга Ледяная магия - Ольга Романовская

Впилась ногтями в ладонь, чтобы не позволить себе скатиться в бездну липкого страха. Помогло, боль всегда отрезвляет.

Косясь на дверь, за которой скрылся старший следователь, гадала, какую участь он для меня предназначил. По словам Гордона, он испытывал ко мне чувственный интерес, но ни во взгляде, ни в поцелуе не мелькнуло ни йоты нестерпимого желания. Для чего инквизитор предлагал стать любовницей, неужели ему настолько скучно? Пусть Гордон не самый привлекательный мужчина на свете, но не урод, при должности, значит, при деньгах, найдется много женщин, готовых его приласкать. Или случившееся – один из способов воздействия? Я плохо разбиралась в методах следствия, но, вроде, на подсудимых давят не только с помощью грубой силы.

Прервав тяжкие размышления, распахнулась внутренняя дверь, и в комнату вошел мужчина в белом переднике и в белых же перчатках. Следом показался инквизитор. От ужаса прикусила язык. Палач! Пусть он не носил глухую маску с прорезями, не повязал фартука мясника, но ошибиться я не могла. Сильные мускулистые руки, квадратное лицо. Хотела бы сбежать, но не могла – словно приросла к койке. Бросила на показавшегося следом инквизитора умоляющий взгляд, не помогло, палач никуда не делался, стоял и лыбился.

– Не нужно боятся, – Гордон успокаивающе погладил по волосам, – обычная формальность. Питер, – обратился он к мужчине в белом, – в порядке, я подержу ее.

Вас когда-нибудь прилюдно унижали? Мне довелось испытать всю гамму ощущений. Омерзительное чувство, когда тебя ощупывают, даже залезают под юбку, спасибо, белье не стаскивают, а то с инквизитора сталось попросить проверить девственность. Чужие прикосновения казались омерзительными, а я сама – грязной. Одно радовало, Гордон не смотрел, крепко держал, но отвел глаза. А я, наоборот, не сводила взгляда с ссадины на его щеке. Жаль, не выколола глаза, может, тогда инквизитор рассвирепел бы и убил там, в кабинете.

– Это не моя прихоть, таков порядок, – словно оправдывался Гордон. – Вы могли скрыть оружие, артефакты или некие знаки на теле.

Оружие! Хотелось нервно расхохотаться. Если бы я прихватила нечто подобное, мы бы не встретились.

– Ничего, – закончив, разочарованно сообщил Питер. – Ледяная ведьма, и только. Чистая, ухоженная.

Палач вопросительно покосился на старшего следователя. Сердце ухнуло в пятки. Неужели просил дозволения развлечься? Оказалось, Питер жалел. Мол, девочка еще, зачем ее? Не лучше ли просто поговорить?

– Сегодня ничего серьезного, – распорядился Гордон.

Палач с облегчением выдохнул. Приятно, когда представитель страшной профессии симпатизирует тебе, и неприятно, когда тебя ведут в пыточную. Я отчаянно сопротивлялась, повиснув на руках мужчин. Уже не плакала, не упрашивала, но в глубине души надеялась, они не причинят вреда.

– Ваше будущее. – Гордон обвел рукой комнату страха.

Лучше бы я закрыла глаза! Инквизитор остановился у стойки с различными кнутами, палками и плетьми. В ушах стоял, который они издавали. Не здесь, в пыточной, в прежней жизни. Тело вздрагивало от предвкушения боли. А вот и лежак для истязаний. Напротив – дыба и множество приспособлений, назначения которых я не знала и знать не хотела. Меня усадили на одно из них, по виду обычное кресло, но стоило палачу нажать особый рычаг, как ремни надежно зафиксировали конечности. Дернулась, силясь вырваться, разумеется, напрасно. Паника стремительно захлестнула разум, вытеснив все мысли, кроме одной: «Я не хочу умирать, не трогайте меня!»

Сетуя, что приходится калечить такую красавицу, палач ненадолго нас покинул.

– Ну, – лениво осведомился Гордон, – вы по-прежнему отрицаете свою вину?

Он смотрел куда-то поверх моей головы и, казалось, мало интересовался происходящим.

– Да, и позвольте мне доказать невиновность! – с мольбой посмотрела на погрузившегося в собственные думы инквизитора. – Проведите нормальное следствие!

– Обязательно, – рассеянно пообещал Гордон.

Дорого бы дала, чтобы проникнуть в его мысли! То ли он прикидывал, куда повесить очередную почетную грамоту, то ли гадал, кто еще мог убить Анаиса Клета. Во второе верилось слабо, поэтому удивилась, когда инквизитор неожиданно предложил съездить в Перекоп.

– Считайте, у меня хорошее настроение, госпожа Рур. Я не привык верить ведьмам на слово, но вы производите впечатление честной девицы. Не всякая осмелилась бы поднять на меня руку, – усмехнулся он и велел возвратившемуся палачу снять путы. – Наоборот, большинство женщин пыталось бы соблазнить, кокетничали. В крайнем случае валялись бы в ногах и слезно просили о пощаде. Даю две недели на то, чтобы опровергнуть причастность к убийству Анаиса Клета. Справитесь, принесу свои извинения, нет, ответите по всей строгости закона. Увы, пока вы единственная подозреваемая, пусть без мотива, но я его найду.

Не веря собственному счастью, не спешила благодарить Гордона. Вдруг в чем-то подвох? Оказалось, его нет, не считать же таковым компанию из гвардейцев и старшего следователя.

Заметно повеселевший палач помог встать из страшного кресла, за что удостоился мимолетного недовольного взгляда Гордона. Видимо, проявлять сочувствие к ведьмам запрещалось.

Остановившись против старшего следователя, ограничилась сухим:

– Спасибо. Вам не придется жалеть о принятом решении.

Колени до сих пор тряслись, меня познабливало от пережитого волнения.

– Надеюсь, – ворчливо пробормотал инквизитор. – Иногда ведьмы бывают необыкновенно настойчивы.

И все, больше ни слова. Гордон Рэс ушел, бросив посреди пыточной в амагичном ошейнике. Видимо, чтобы прониклась атмосферой. Если он хотел добиться чистосердечного признания, то ошибся, страх перед орудиями пыток лишь укрепил решимость никогда сюда не вернуться и отыскать истинного убийцу. Теперь это дело жизни. Моей жизни.

Глава 6

Прежде мне не доводилось ночевать в тюремной камере и, надеюсь, больше не придется. Туда меня привели после допроса, заперли и оставили томиться в неизвестности. Чтобы поглумиться, привязали за ошейник. Он нестерпимо тер кожу, хотя создатели озаботились подбить его тканью. Увы, она истончилась от многократного использования.

Камеру освещало крошечное оконце под потолком. При всем желании не могла бы до него допрыгнуть, но подозревала, оно выходило на тротуар внутреннего двора. В полутьме смогла разглядеть подвешенную на цепях откидную койку. Больше заключенным ничего не полагалось, только уголок с удобствами, самыми простыми, в виде ведра. На пол брошена солома, хотя бы свежая.

Не знаю, сколько я просидела, уставившись в одну точку, когда сначала лязгнуло оконце в двери, а потом отворилась она сама, впустив надсмотрщика.

– Радуйся, мастер Рэс перед отъездом велел отковать.

Судя по тону, тюремщик поступка инквизитора не одобрял. Может, по причине неприязни к ведьмам, может, потому, что ему не хотелось сюда тащиться.