Книга Эскадренные миноносцы типа “Касатка”(1898-1925) - Николай Афонин

После поворота “Пересвета” “Ретвизан" оказался ближе всех к японцам, но, несмотря на страшный огонь, продолжал с ней бой, идя на сближение; этим он дал возможность нашей эскадре отойти беспрепятственно. Когда он увидел, что японские броненосцы более не опасны нашим, он пошел к нашей эскадре, которая в это время, идя на N, встретила: японские крейсера I класса “Токива”, II класса Матсусима”, “Итсукушима” и “Хашидате”, и броненосец “Чин-иен”. Во время боя “Ретвизана” и “Пересвета”, миноносцы "Бесшумный", “Беспощадный" и “Бесстрашный” держались вблизи них в расстоянии около 10 каб., чтобы защитить их в случае, если японцы пошлют свои миноносцы на них в атаку, а их скорострельная артиллерия будет сбита, или если японские броненосные суда захотят их таранить. Когда “Ретвизан” соединился с нашей эскадрой, миноносцы, следуя инструкции, пошли к крейсерскому отряду, который шел на S, чтобы отогнать легкие крейсера и миноносцы, число которых к тому времени дошло приблизительно до 50.

Затем, видя, что “Аскольд” и “Новик” стараются прорваться на S, я решил сделать то же и сообщил об этом на другие миноносцы, спрашивавшие меня — что я думаю делать? Пошли отдельно от крейсеров ввиду того, что они дали большой ход, а мне после взрыва было опасно форсировать машинами на большие переходы, и кроме того, у меня хватило бы угля до Владивостока, только идя небольшим ходом. Курс взял О, на то место, где были видны японские броненосцы, с намерением атаковать их, а если в продолжение ночи не найдем их, то прорываться во Владивосток.

Около 9 ч вечера разошлись с тремя японскими двухтрубными миноносцами. Сначала хотели таранить одного из них, но затем, видя, что это небольшие номерные миноносцы, и зная, что после таранного удара вверенный мне миноносец придет в негодность продолжать плавание, я отклонил это намерение и прошел у них под кормой; мины же нельзя было выпускать, потому что они были поставлены на большую глубину против больших судов и прошли бы у них под килем, а кроме того, мы разошлись слишком большим ходом, так что выстрела миной не успели бы сделать. Курсом О шли до 11 ч 30 мин ночи, после чего повернули на S и ход имели возможно больший, но такой, при котором из труб не вылетало пламя. Так дошли по счислению до точки 36° 40’N и 125° О.

В продолжение ночи броненосцев не нашел, а увидел их только в 4 ч утра прямо по носу. Они погнались за мной и отрезали от Владивостока. Я взял курс в SO четверть, но японцы взяли на пересечку и пришлось изменить его в SW четверть. Таким образом менял курсы несколько раз; наконец, в 5 ч удалось проскочить под носом у японской эскадры в расстоянии 50 кабельтовое. Она погналась за мной, но видя, что я ухожу от них, эскадра прекратила погоню, но отделила за мной наиболее быстроходное из бывших в эскадре судно — крейсер типа “Ниссин”, который в 6 ч уже один продолжал преследование и открыл огонь, причем выпустил один 10-дм или 8-дм снаряд и два 75-мм, которые легли в расстоянии 10–15 сажен.

На горизонте справа был виден один миноносец, но он не подошел, а прошел к броненосцам вне моих выстрелов. Крейсер медленно отставал, так что мне удалось постепенно удалиться ближе к S, но оставаясь в SW четверти. Из сравнения впоследствии курсов моих, броненосца “Цвсаревич” и курса японской эскадры, когда она меня еще не заметила. Я предполагаю, что погоней за собой я задержал ее на 2 ч, чем дал возможность“ Цесаревичу” незаметно пройти на S. В 8 ч 45 мин крейсер прекратил погоню, а через 15 мин у меня повредилась правая машина (вывалился белый металл у эксцентриковых бугелей цилиндра низкого давления и сломался золотник цилиндра среднего давления), так что ее пришлось остановить.

В это время открылся берег, по которому приблизительно определились, а так как при поврежденной машине и при недостатке угля нельзя было дойти до Владивостока, то я решил зайти в Киау-Чау, где исправить машину и принять уголь, и идти дальше. Курсом SW 80“ шли до 10 ч утра, когда повернули на SW 70°, ход около 16 узлов. Около 12 ч была повреждена и остановлена на 15–20 мин и левая машина. В это же время за кормой видны были дымки, а потому я подготовил подрывные патроны, для взрыва погребов, в случае, если в то время, когда я стоял без хода, крейсер догонит меня. В 5 ч вошли в Киау-Чау, куда скоро пришел и “Новик”.

По приходе в Киау-Чау немедленно приступили к исправлению машин, приемке полного запаса угля, воды и масла и к выгрузке лишних тяжестей на хранение на берег. От губернатора города Тзингтао получил уведомление, что могу остаться в Киау- Чау до 6 ч вечера 2 августа. Напрягая все силы машинной команды, надеялся как-нибудь исправиться к 4 ч дня, но 2 августа в 10 ч 30 мин утра получил второе устное и письменное уведомление от губернатора, что, по соглашению с нашим правительством, все корабли должны разоружиться в 11 ч утра, что я и сделал.

Насколько была утомлена и усиленно работала машинная команда, видно из того, что за два месяца осады Артура был лишь 1 больной, за время же стоянки в Киау-Чау заболело 30 % машинистов и кочегаров, из которых 5 отправлено в госпиталь. В заключение можно сказать, что, по мнению всех офицеров, меткость огня японцев превосходила меткость нашего огня, что приписывают оптическим прицелам и лучшим дальномерам, имеемым у японцев, но, по личному моему разумению, причина поворота эскадры обратно в Артур отнюдь не была в зависимости от потерь личного состава (около 4–5%) или материальных повреждений, и даже большая меткость японцев является спорной, принимая во внимание число 12-дм, 10-дм и 8-дм орудий — единственно которые действовали, а также более частый огонь неприятеля, в 1,5 раза превосходящий наш. Лучшие проценты попадания не могли иметь места, если потери японцев в 250 человек показаны верно.

Причину поворота в Артур следует искать в неверии в свои силы и в нежелании оставить Артур, а отчасти и в инструкции выхода флоту — избегать боя, который был неминуем, но, главное, в потере адмирала, ведущего эскадру.

При переборке машин оказались следующие повреждения: в правой машине расплавился белый металл бугелей ЦНД, разорван клапан воздушного насоса и перерван один золотник ЦСД; в левой машине лопнуло 7 пружин набивочных поршневых колец и погнута втулка золотникового штока.

Лейтенант Максимов 3-й.

Из донесения о бое 28 июля мичмана с миноносца “Бесшумный” Сахарова

28 июля с 5 ч утра начался выход больших судов, а к 8 ч на рейд вышел 1 отряд миноносцев и присоединился к эскадре. В 12 ч 20 мин начался бой. Миноносцы отошли от эскадры и держались вне выстрелов.

В 1 ч 20 мин, увидя, что 4 неприятельских миноносца приближаются с носа к нашей эскадре, и предполагая, что они хотят бросить перед ней мины заграждения, мы пошли им навстречу, чтобы отогнать; три из них повернули, а четвертый продолжал идти на эскадру. Сблизившись с ним на расстояние 28 кабельтовое, открыли по нему огонь из 75-мм орудия; после первого же выстрела он начал быстро удаляться, было произведено еще три выстрела, причем снаряды легли очень удачно, и один, вероятно, даже попал в корму. Около 1 ч 30 мин за кормой слева показались 4 японских крейсера: I класса “Якумо" и II класса “Читозе”, “Касаги” и “Такасаго". Бой продолжался до 3 ч 10 мин, причем японская эскадра, разойдясь с нашей на контр-галсах, повернула последовательно и пошла параллельным курсом; наша же эскадра шла тем же курсом SO 60°.