Книга Бортжурнал 57-22-10. Хроники вертолетной эскадрильи - Игорь Фролов

Наутро 23 декабря лейтенант Ф. и лейтенант М. приняли борт № 10. Старый его хозяин, беспрестанно улыбаясь, открывал и закрывал капоты, бегал кругами, пинал пневматики, хлопал ладонью по остеклению и, наконец, крепко пожав руки лейтенантам, со словами "не ссыте, машина хорошая, сильная", унесся со стоянки, не оглядываясь.

После обеда, когда лейтенант Ф., которому выпало летать первую неделю, осматривал новоприобретенный борт, к машине подошли двое летчиков в выгоревших комбезах. Судя по их виду, оба были с большого бодуна — скорее всего, они вообще сегодня не спали, празднуя прибывшую замену.

— А где Андрюха? — спросил у борттехника летчик постарше. — Или он уже заменился?

Борттехник кивнул, надеясь, что летчики уйдут.

— Ну, что, брат, полетели тогда с тобой… — вздохнул старший, и оба летчика с трудом полезли в кабину.

Борттехник, ничего не понимая — первый день, предупреждать надо! — полез следом. Запустились, вырулили в непроглядной желтой пыли, запросились, взлетели.

— Садись за пулемет, друг, — сказал командир. — Наберем высоту, сядешь обратно. Летаем на потолке, чтобы "Стингер"[10] не достал. Слава богу, это наш крайний вылет, отработали свое. Теперь ваша очередь.

С трудом набирали высоту. "Дохлая машина" — кривился командир. Борттехник с нагрудным парашютом сидел за пулеметом, и смотрел на желтую землю в пыльной дымке.

— Увидишь, если заискрит внизу — докладывай, увидишь вспышку — докладывай, увидишь дымный след — значит пуск, увидишь солнечный зайчик — значит машина бликует стеклами, — бубнил командир.

Набрав 3500, они вышли из охраняемой зоны и потащились на север, добирая высоту по прямой.

— Здесь пулемет не нужен, — сказал командир. — Садись на место.

Борттехник начал вылезать из-за пулемета. Развернуться не было возможности — нагрудный парашют цеплялся за пулемет, и борттехник понимал, что если он зацепится кольцом, то раскрытие парашюта в кабине никого не обрадует. Он приподнялся и занес правую ногу назад…

Но поставил он ее не на пол, а на ручку «шаг-газ» (находится слева от правой чашки и дублирует «шаг-газ» командира). Несмотря на то, что командир держал свой шаг-газ, его расслабленная похмельная рука оказалась не способна среагировать на неожиданное нападение слепой ноги борттехника. Ручка дернулась вниз, угол атаки лопастей упал, вертолет провалился.

— Еб, — спокойно сказал командир. — Прими ногу, брат, — мне и так тяжело…

Судя по внезапной легкости в телах, они падали.

Борттехник, у которого все скукожилось от страха, упершись левым коленом, соскочил назад, плюхнулся на свое откидное сиденье. Командир потянул шаг, придавили перегрузки, вертолет затрясся и пошел вверх.

Некоторое время молчали, закуривали.

— А все-таки я завидую борттехнику, — вдруг сказал правый летчик и посмотрел на командира. — У него целых два места. Хочет здесь сидит, хочет — за пулеметом.

— Но с другой стороны, — сказал командир, — если борттехник сидит, как сейчас, на своем месте, то при спуске на авторотации передняя стойка шасси, которая находится точно под сиденьем, пришпиливает борттехника к потолку. Если же он сидит за пулеметом — как на балконе, — то является мишенью для вражеских пуль.

— Это точно, — согласился правый. — А если прямо в лобовое остекление влетает глупый орел, то борттехник с проломленной грудной клеткой валяется в грузовой кабине. Да и в случае покидания вертолета мы с тобой выбрасываемся через свои блистера, а борттехнику нужно ждать своей очереди или бежать в салон к двери.

— В любом случае не успевает, — кивнул командир. — Наверное, поэтому потери среди борттехников намного выше, чем у других категорий летно-подъемного состава…

— Ну, все, командир, — сказал борттехник. — Останови, я прямо здесь выйду.

И все трое засмеялись.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС

Через неделю непрерывных полетов жизнь на войне вошла в свою колею. Уже не болела голова от посадок в стиле "кленовый лист", когда вертолет просто падает по спирали со скоростью 30 м/с, уши закладывает, а при их продувании (зажав пальцами нос) воздух сквозит из уголков глаз…

Личный состав из палаток переехал в модули. В комнатах гнездилось по пять-семь человек, старые помятые кондеры работали в основном в режиме вентиляции, гоня с улицы пыльный воздух. Но главной проблемой стали клопы — как и любая насекомая живность в этой местности (например, десятисантиметровые кузнечики) клопы были огромны. Насосавшись крови, клоп раздувался в лепешку диаметром с двухкопеечную монету. Ворочаясь в кровати, спящий вертолетчик давил насекомых, и утром, расчесывая укусы, с изумлением рассматривал на простыне бурые — уже величиной с пятак — кляксы. Возникла проблема частой смены постельного белья — спать на заскорузлых, хрустящих простынях было не очень приятно. Единственная стиральная машина не справлялась, стирали в больших армейских термосах для пищи. Эта процедура утомляла, да и в умывальной комнате на всех желающих не хватало места.

И вот под самый Новый год борттехнику Ф. повезло. С утра борт № 10 загрузили под потолок разнообразным имуществом — теплыми бушлатами, коробками с тушенкой, консервированной картошкой, сухпаями, — но главной ценностью были тугие тюки с новым хрустящим постельным бельем. Все это добро в сопровождении двух пехотных офицеров вертолеты должны были забросить на высокогорный блок-пост.

Добра здесь было на три блок-поста. Борттехник уже знал, что часть имущества вернется с тем же бортом назад и пропадет в недрах войны, направленное куда надо умелыми руками вещевиков. Поэтому ни один борттехник не упустит шанс, везя уже наполовину украденный груз, кинуть на створки ящичек тушенки или того же сухпая.

Но теперь ему был нужен всего один тюк постельного белья. При торопливой разгрузке считать никто не будет, а если и спохватятся, то тюк сам закатился за шторку.

Но вылета все не давали. Близился обед. Борттехник начал чувствовать неладное. И предчувствия его не обманули. Прибежал инженер, приказал разгружать борт — срочно нужно досмотреть караван, только что обнаруженный воздушной разведкой. Барахло подождет. Инженер пригнал с собой двух солдат и лейтенанта М., с которым лейтенант Ф. не только делил в первый месяц борт № 10, но и койки их стояли голова к голове.

Быстро разгрузили борт, складывая имущество в кучу прямо на стоянке возле контейнера. Досмотровый взвод уже пылил к вертолету. Борттехник, увидев, что двое солдат-помощников с голодными глазами стоят возле кучи и уходить явно не собираются, прогнал их.

— Слушай, Феликс, — сказал он лейтенанту М. — Мы сейчас улетим, и ты провернешь полезную операцию. Возьмешь один тюк с постельным бельем и незаметно сунешь его в контейнер. Если пехотинцы при погрузке спросят тебя, что и где, все вали на меня, — улетел, мол, не знаю, не ведаю. Потом отнесешь в комнату. Представляешь, теперь мы на весь год обеспечены чистыми простынями, а грязные будем на тряпки рвать.