Книга Ангел-хранитель - Элизабет Чэндлер

— Нет, Айви, — тихо ответил Тристан и встал с бортика. — Только что я снова убедился в том, что могу быть героем для кого угодно, только не для тебя.

— Подожди, — сказала она, но он уже повернулся, чтобы уйти.

— Постой!

Он не остановился, но в мокрой одежде быстро не убежишь, поэтому Айви успела вцепиться ему в ногу.

— Постой, я тебе говорю!

Тристан попытался вырваться, но Айви держала крепко.

— Значит, ты хочешь, чтобы я назвала тебя героем?

Он досадливо поморщился и дернул головой.

— Нет. Не совсем. Просто одно время я думал, что это могло бы дать мне то, чего я по-настоящему хочу. Но я ошибался.

— Чего же ты хочешь? — прямо спросила Айви.

«Какой смысл говорить ей об этом теперь? Никакого».

— Переодеться в сухую одежду, — равнодушно ответил Тристан. — У меня в шкафчике есть свитер и джинсы.

— Ладно, — Айви покорно выпустила его ногу. Но прежде чем он успел сделать хотя бы шаг в сторону, она поймала его за руку. На миг она задержала руку Тристана в своих ладонях, а потом вдруг поднесла к губам и поцеловала кончики его пальцев.

Потом посмотрела на оцепеневшего Тристана, смущенно пожала плечами и разжала ладони. Но теперь уже он схватил ее за руку и переплел свои пальцы с ее пальцами.

Поколебавшись, Айви осторожно опустила голову ему на руку. Тристан оцепенел. Неужели она не чувствует, что делает с ним? Неужели не слышит, как от этого невинного жеста его сердце пустилось вскачь, словно вот-вот выскочит из груди? Он опустился на колени на мокрый бортик бассейна. Взял ее за вторую руку, поцеловал пальцы и прижался щекой к ее ладони.

Она подняла на него глаза.

— Айви, — прошептал Тристан, и это слово было выдохом. — Айви.

И тогда ее имя превратилось в поцелуй…

9

— Он выиграл! — воскликнул Тристан. — Филипп выиграл два раза подряд!

Айви опустила руки на клавиши рояля, обернулась к Тристану и расхохоталась. Прошла почти неделя после их первого робкого поцелуя. С тех пор она каждую ночь перед сном вспоминала его — как и все следующие.

Она до сих пор не могла в это поверить. Она помнила все — каждое легкое прикосновение Тристана, каждое мимолетное касание. Каждый раз, когда он окликал ее по имени, она отзывалась откуда-то из глубины своего существа. И в то же время ей было необыкновенно легко и просто с ним. Иногда ей казалось, будто Тристан уже много-много лет был неотъемлемой частью ее жизни — вот, скажем, в такой момент, как сейчас, когда он валялся на полу ее музыкальной комнаты и играл в шашки с Филиппом.

— Просто не верю, что он выиграл у меня два раза из трех!

— Почти три из трех! — завопил Филипп.

— Поделом тебе! Будешь знать, как играть против Рыжика! — засмеялась Айви.

Тристан сердито покосился на статуэтку ангела, стоявшую на пустой шахматной доске. Филипп всегда ставил его вместо одной из своих шашек.

Раньше эта трехдюймовая китайская фарфоровая статуэтка принадлежала Айви, но когда Филипп был еще совсем маленьким и ходил в детский сад, он решил немножко приукрасить бледного белого ангелочка. Розовый с блестками лак для ногтей пошел на «платье», золотой — на волосы, и ангел полностью преобразился. Увидев результат, Айви с готовностью отдала «Рыжика» Филиппу в безраздельное владение.

— Рыжик очень умный, — с уважением подтвердил Филипп.

Тристан недоверчиво посмотрел на Айви.

— Может быть, в следующий раз Филипп уступит его тебе, и тогда ты выиграешь, — с улыбкой предложила Айви и повернулась к братишке: — Тебе не кажется, что уже поздно?

— Почему ты всегда так говоришь? — надулся Филипп.

Тристан засмеялся.

— Потому что она хочет от тебя избавиться! Идем, дружище! Прочитаем две сказки, как в прошлый раз, а потом погасим свет.

С этими словами он повел Филиппа вниз по лестнице в спальню. Оставшись одна, Айви принялась рассеянно листать ноты, ища песню, которая могла бы понравиться Тристану. Он предпочитал хард-рок, но Айви не могла сыграть его любимые композиции на рояле. Он ничего не знал о Бетховене и Бахе. Его представления о классической музыке ограничивались несколькими мюзиклами из родительской фонотеки. Айви просмотрела несколько песен из мюзикла «Карусель» и со вздохом отложила потрепанный сборник.

Весь этот вечер музыка переполняла ее, серебристой рекой пела в груди. Погасив свет, Айви по памяти заиграла «Лунную сонату» Бетховена.

Тристан вернулся на середине сонаты. Он заметил, как руки Айви на миг замерли над клавишами, и услышал паузу в незнакомой ему музыке.

— Не останавливайся, — попросил он, останавливаясь у нее за спиной.

Айви доиграла до конца. Несколько мгновений после того, как отзвучали последние аккорды, они сидели молча. Никто не произнес ни звука, никто не пошевелился. Все исчезло — остался только неподвижный лунный свет на клавишах рояля, и музыка, которая могла звучать даже после того, как смолкла.

Потом Айви откинулась назад и прислонилась к Тристану.

— Хочешь потанцевать? — шепотом спросил он.

Она расхохоталась, а он поднял ее с табурета и закружил по комнате. Айви положила голову на плечо Тристана и почувствовала, как его сильные руки обвились вокруг ее талии. Они танцевали медленно, совсем медленно. И ей хотелось, чтобы он никогда не разжимал рук.

— Как ты это делаешь? — прошептал Тристан. — Как ты можешь танцевать со мной и продолжать играть на рояле?

— Продолжать играть? — переспросила она.

— Разве не ты играешь музыку, которую я слышу?

Айви запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Тристан, эта шутка совсем…

— Плоская, — засмеялся он. — Но она свое дело сделала — ты посмотрела на меня! — Он наклонился и приник к ее губам долгим, нежным поцелуем.

— Деточка, скажи своему Тристану, чтобы он как-нибудь заглянул к нам в магазин, — попросила Лиллиан. — Мы с Бетти очень хотим его увидеть. Обожаем жеребцов!

— Пловцов, — смущенно поправила Айви. — Тристан — пловец. Он спортсмен.

«Мой пловец, — подумала она. Мой спортсмен». Она взяла с полки коробку, завернутую в коричневую оберточную бумагу.

— Это все, что нужно доставить?

— Да, детка, спасибо тебе огромное. Я знаю, что тебе совсем не по пути.

— Ничего особенного, это не так уж далеко, — бросила Айви, выбегая из магазинчика.

— Уиллоу-стрит, дом пятьсот двадцать восемь, — крикнула Бетти из глубины магазина.

— Пятьсот тридцать, — негромко поправила Лиллиан.