Книга Океан. Белые крылья надежды - Филип Жисе

Несколько часов спустя они возвращались в лагерь, решив сделать круг, чтобы заглянуть на могилку к Луизе. Крест из веток развалился и упал. Алессандро пришлось делать новый. Пока он занимался наведением порядка на могилке, Ангелика гуляла по пляжу, вспоминая недавнее прошлое. Что-то изменилось у нее в груди. Она это чувствовала. На губах девушки сияла улыбка, а на сердце было легко и радостно. Ее радовало абсолютно все – и пылающий вверху диск тропического солнца, и шапки облаков, белым стадом плывущие по нежно-голубому небу, и прекрасные лагуны, сверкавшие девственной голубизной в отдалении, и неугомонные волны, маленькими цунами все катившие и катившие на берег. Над поверхностью океана с криками носились крачки. Молчаливой тенью над ними пронесся буревестник. В десятке метров от себя, дальше по берегу, Ангелика увидела олушу. Медленно, вразвалочку, птица шлепала перепончатыми лапами по песку, оставляя за собой тонкую вереницу следов. Неподалеку от птицы Ангелика заметила черепаху – крупную, с темно-коричневым панцирем, на котором различались желтые, белые пятна и полосы.

Девушка направилась к черепахе. Олуша вскрикнула и поднялась в воздух. Ангелика приблизилась к черепахе и остановилась. Та, казалось, ее даже не заметила, продолжала ползти неизвестно куда, неизвестно зачем. Но это "неизвестно" оставалось таковым только для Ангелики. Черепаха же, похоже, знала, куда она и зачем ползет. Уверенности и целенаправленности ее движения можно было только позавидовать. Появись на ее пути гора, черепаха обогнула бы ее и поползла бы дальше. И ее совершенно не беспокоила ее скорость. Казалось, всем своим видом животное говорило: "Мне некуда спешить, у меня вся жизнь впереди".

Ангелика проводила черепаху взглядом, развернулась и зашагала к Алессандро. Тот сидел возле могилки Луизы и смотрел на океан.

– Тебе ее не хватает, – это было скорее утверждение, а не вопрос.

Девушка встала рядом, положила руку ему на плечо. Алессандро накрыл ладонь Ангелики своей.

– Очень.

Ангелика опустилась на землю, ткнулась головой в плечо Алессандро и устремила взгляд к горизонту. Алессандро обнял девушку, прижал к себе, коснулся губами ее волос.

– Мне всегда будет ее не доставать. В моем настоящем нет ни минуты, чтобы я не думал о ней, не скучал. Раньше мне часто хотелось умереть, отправиться вслед за своей малышкой, но… но тогда я смотрел на тебя, и желание умереть исчезало, таяло, как тает мороженое на солнце. И сегодня в моей жизни есть только один человек, который держит меня на этом свете. И этот человек – ты. Я живу ради тебя, Ангелика, и буду жить только ради тебя, сколько бы времени мне ни отвел Господь.

Ангелика улыбнулась, но промолчала, коснулась губами шеи Алессандро.

«А что если они через неделю-другую вернутся к людям, как им тогда быть?»

– подумала украдкой, но тут же прогнала мысль. Неважно, что будет завтра, неважно, что будет через неделю или месяц. Важно только то, что происходит сейчас, в ту маленькую секундочку, что ты дышишь, чувствуешь, проживаешь. А в эту секундочку сердце девушки трепетало, чувства обуревали ее, она влюблялась в Алессандро и радовалась этому.

«Не важно, что будет завтра, важно только то, что есть сейчас», – подумала и улыбнулась мысли, запрокинула голову и прижалась губами к губам Алессандро.

Несколько часов они сидели на пляже, любуясь океаном, ощущая прохладу бриза и радуясь настоящему, суровому, жестокому и в то же время реальному, наполненному нежностью и красотой.

Над океаном сгустились сумерки, но они не спешили возвращаться в лагерь, продолжали сидеть на песке, очарованные красотой заката. Небо окрасилось в кровавые тона. Солнце, к вечеру ставшее милым и ласковым, выглянуло из-за густого, как стариковская борода облака, и в тот же миг поверхность океана точно озолотилась, засверкала, заискрилась, заиграла. Ветер зашелестел листьями пальм, погнал рябь по воде.

Ангелика положила голову на плечо Алессандро, слушала шум прибоя, любовалась красотой заката. Эмоции утихли, остались только впечатления. Ей было хорошо. Она даже представить себе не могла, что ей будет так хорошо, как в эти минуты. Она как будто очутилась в сказке. А может, это и была сказка. Она с Алессандро на необитаемом острове, а вокруг ни души. Только они и океан рядом. Теперь океан не пугал ее, не преследовал, наоборот, казался другом – ласковым, преданным, заботливым. Глядя на него, она радовалась, вдыхая его соленый запах, ощущала спокойствие и невозмутимость перед неизвестным будущим. Отныне оно ее не пугало. Каким бы ни было, что бы ни предвещало. Ведь рядом Алессандро, который всегда защитит, всегда убережет от опасности.

Следующим утром Ангелика сидела на траве, уперев спину о ствол дерева, и чистила рыбу. Погрузилась в водоворот собственных мыслей настолько, что не заметила, как из-за деревьев появился Винченцо и прямой походкой двинулся к ней. Только когда тень Винченцо скрыла от нее солнце, Ангелика подняла голову. Увидев Винченцо, подумала, что тот опять будет приставать, поискала глазами Алессандро, с запозданием вспомнила, что тот, вернувшись с рыбалки, отправился на холм. С удивлением отметила довольную улыбку на лице Винченцо. Этот Винченцо совсем был не похож на того, который ходил по лагерю тенью не более как два дня назад.

– Чего тебе? – спросила Ангелика.

– Пить хочу, – отозвался Винченцо, схватил скорлупу от кокоса и зачерпнул из баллона воду, поднес к губам. Осушив "черпак", отбросил его в сторону, опустился на ягодицы в тени соседнего дерева, спиной уперся о ствол.

– Чертова жара, – Винченцо стер ладонью пот со лба, харкнул, собрал слюну во рту, сплюнул на траву себе под ноги. – Пот ручьем льет. А тебе не жарко? Сняла бы футболку, – Винченцо осклабился.

– И не мечтай.

– Да я и не мечтаю. О тебе же думаю. Как бы не спарилась… А где все?

– Алессандро на холме, Кирк за черепашьими яйцами ушел, синьора Полетте и синьор Дорети где-то гуляют, а Эбигейл…

– А Эбигейл я знаю, где, – хохотнул Винченцо. – На пляже сиськи проветривает. Ты бы с нее пример брала. Чего стесняться? Не маленькие. Все все знаем… Ну да ладно, это твое дело, кому свои прелести показывать. И не мое это дело. Все понимаю, а главное, уважаю твое желание на приватность.

Ангелика распахнула глаза. В голову полезли всякие мысли по поводу того, что случилось с Винченцо. Не упал ли ему на голову кокос? А может, его солнечный удар хватил?

На ветку, прямо над головой Ангелики опустился попугай. Зеленое оперение птицы было в тон листьев дерева, и если бы не темная ветка, попугая можно было на дереве и не заметить. Бело-голубая вставка у основания клюва на лбу и красные полукружия вокруг глаз были едва различимы. Секунду-другую попугай сидел молча, свысока смотрел на Ангелику и Винченцо, затем взмахнул крыльями и опустился в двух метрах от Ангелики и Винченцо, крикнул.

– Эй, дичь сама пожаловала к столу, – хохотнул Винченцо, перевернулся на ягодицах, порываясь встать. – А давай мы тебе шею свернем и общипаем.