Книга Потаенное зло - Барбара Картленд

— Возможно, я пытаюсь помочь вам, — сказал герцог.

— Сомневаюсь, — ответила Шина. — Не думаю, что вы станете помогать кому-либо без какого-либо скрытого мотива.

Когда Шина говорила, она понимала, что ведет себя грубо, и хотела взять свои слова обратно, потому что они звучали по-детски и в общем-то недостойно ее. Почему, спрашивала она себя, этот человек всегда вынуждает ее прибегать к защите, вынуждает сражаться с ним? Между ними началась война с первого же момента их встречи, и теперь война продолжалась. Шина решительно отбросила прочь все сомнения.

— Оставьте меня, — сердито сказала она. — Я не хочу, чтобы меня втягивали в интриги, ваши или чьи-нибудь еще.

Ей показалось, что на его лице появилось выражение облегчения.

— Хотел бы я быть в этом уверен, — негромко произнес герцог.

— Будьте уверены, — откликнулась Шина. — Я лишь хочу служить моей любимой королеве.

— У вас это получится лучше, — заметил герцог, — если вы не будете принимать чью-либо сторону.

Рассерженная Шина сердито топнула ногой.

— Я вас не понимаю, — воскликнула она. — Почему вы говорите так, словно я и впрямь втянута в какую-то интригу?

— Потому что считаю, что вы не отдаете отчета своим поступкам, — ответил де Сальвуар.

— Я ничего не делаю. Вы можете это понять? Абсолютно ничего! — раздраженно бросила Шина.

— Тогда где вы только что были?

— Не там, где вы могли бы предположить, — поспешно ответила Шина, чувствуя, что герцог ловко поставил ловушку, а она в нее угодила.

— Если вы этого не стыдитесь, тогда скажите мне.

— Я была у Ее Величества королевы, — дерзко бросила она. — Что в этом зазорного?

— Наедине с Ее Величеством королевой?

— Не все время.

— Кто еще там был?

Они почти спустились вниз по ступеням, и Шина взглянула своему собеседнику в глаза, намереваясь оставить вопрос без ответа или подразнить его еще немного. Но, повинуясь власти, которую она в них увидела. Шина решила сказать правду:

— Приходил Его Величество король.

В следующую секунду девушка почувствовала, как герцог насторожился. Она заметила, как де Сальвуар разомкнул губы, словно собираясь что-то сказать, но прежде, чем он смог заговорить, прежде, чем Шина смогла узнать, был ли он удивлен или испытывал другое чувство от того, что она ему сказала, герцогиня де Валентинуа повернулась к нему и прервала их беседу.

— Поторопитесь, Ваша светлость, или у нас не останется времени посмотреть представление, — попросила она. — Король закончит играть в мяч, и я не смогу увидеть чудеса этого нового итальянского жонглера.

Герцог тут же отошел от Шины.

— Я пойду вперед, — с почтением произнес он, — и прослежу, чтобы все было готово.

— Будьте добры, — ответила герцогиня с улыбкой. — Вы же знаете, что я не могу заставлять Его Величество ждать.

Герцог ушел, а герцогиня, по-прежнему улыбаясь, повернулась к Шине.

— Мне кажется, госпожа Маккрэгган, вы не знакомы с сеньором Вермельо, — начала она.

Посол учтиво поклонился. Шина сделала реверанс, и они пошли дальше по коридору. Герцог тем временем уже исчез из виду.

В то время как все аплодировали, смеялись и благодарили жонглера за выступление, Шина не могла ни на чем сосредоточиться, кроме своих мыслей. Что же все-таки имел в виду герцог де Сальвуар? В чем заключалась опасность, о которой он говорил? Почему он спросил ее, кто еще был у королевы? Или он подозревал, что она лжет, или был кто-то еще, кого, по мнению герцога, она могла там встретить?

Все было так неясно, что она обрадовалась, когда граф Гюстав де Клод сел рядом с ней.

Они уже давно уладили все разногласия того первого утра, когда Шина пошла в парк, чтобы поговорить с ним, и убежала, испугавшись его страстных признаний в любви.

Теперь она понимала, как глупо себя вела, во-первых, приняв предложение, которое было сделано достаточно беспечно, с расчетом на ее отказ, а во-вторых, испугавшись слов искреннего мужского восхищения ее красотой.

Теперь она знала, что каждая женщина во дворце ожидала, что мужчина займется с ней любовью, останься они наедине хотя бы на несколько минут — и даже, если они не были наедине. Любовь, во всех смыслах этого слова, являлась главным предметом разговоров при французском дворе, и Шине иногда хотелось, чтобы на них всех подул сильный, пронизывающий ветер с Северного моря, который бы заставил их задуматься о чем-нибудь менее эмоциональном.

— Вы выглядите серьезной, — начал граф. — Вас что-то беспокоит?

— Ничего, — ответила Шина. — И пожалуйста, граф, не задавайте мне никаких вопросов. Я от них устала. Я хочу поскорее забраться в свою норку, в надежде, что меня никто не заметит.

— Это невозможно, — возразил Гюстав де Клод, и Шина предупреждающе подняла руку.

— Не говорите ничего! Вы мне обещали. Никаких комплиментов.

— Какая же вы странная девушка, — продолжил граф. — Я не знаю ни одной женщины, молодой или старой, которая бы не хотела слышать, что она чудесная, привлекательная, желанная, особенно если все три качества у нее в избытке.

— С вас штраф! — радостно воскликнула Шина. — Вы нарушили наше соглашение.

Граф засмеялся и достал из кошелька золотую монету.

— Вот, держите, — сказал он. — Штраф того стоит.

Шина взяла монету. После того как Гюстав де Клод извинился за свое поведение в парке, они заключили соглашение, по которому за каждый комплимент граф обязан платить штраф, и эти деньги пойдут «Маленьким Сестричкам Бедных», которые трудились в беднейших районах Парижа.

Шина уже смогла отправить им значительную сумму; теперь, взяв монету, она спросила немного сомневающимся тоном:

— Вы ведь можете себе это позволить?

— Уверяю вас, я очень богат и подходящий жених.

— Тогда почему вы холосты?

— Потому что до настоящего момента не встречал такую женщину, которая бы по-настоящему покорила мое сердце, — ответил он.

Шина снова погрозила ему пальцем, понимая, что он влюбляется в нее.

«Это всего лишь потому, что я держу его на расстоянии», — сказала она себе.

Но в то же время ей не мог не нравиться, и даже немного больше, этот веселый энергичный молодой кавалер, происходивший из очень знатной и уважаемой семьи, и который, как она убедилась, под модной искусственностью времени оставался добрым, понимающим и необыкновенно тактичным человеком.

— Хорошо, не буду вас больше дразнить, — сказал он. — Но вы выглядели такой серьезной, что я забеспокоился. Поэтому я и сел рядом с вами. Я могу что-нибудь для вас сделать?