Книга Сталинград. Великая битва глазами военного корреспондента. 1942-1943 - Хейнц Шрётер

Я не собираюсь говорить сейчас об обстоятельствах применительно к нашим сухопутным силам, о тех обстоятельствах, которые когда-то привели к битве на Марне и которые спустя двадцать пять лет так и не удалось до конца выяснить в ходе исследований германской военной истории и историографии. Перед лицом ужасных последствий несостоятельности данного генерала я принял решение:

1. Немедленно уволить его из рядов вермахта.

2. На основании окончательного выяснения несостоятельности этого бывшего офицера буду принимать дальнейшие решения, которые необходимы в таких случаях в соответствии с опытом военной истории.

Адольф Гитлер».

Здесь следует кратко остановиться на дальнейших событиях, связанных с генералом Геймом, чтобы увидеть, что же это были за решения, которые, по словам Гитлера, «необходимы в таких случаях в соответствии с опытом военной истории».

48-й танковый корпус продолжал вести бои, дойдя до Аширского фронта, после чего генерал-лейтенант Гейм был вызван радиограммой в ставку фюрера. Командующий группой армий в Старобельске генерал-полковник фон Вейкс «ничего не знал», командующий сухопутными войсками генерал Цейтцлер «не имел понятия», оба полагали, что это недоразумение. Если говорить точно, то им было известно, что Гитлер был в ярости и что-то намеревался предпринять, но они не знали, какие обвинения он предъявил Гейму и что собирался с ним сделать.

Это недоразумение прояснил генерал-фельдмаршал Кейтель в тот момент, когда он сообщил «как с неба свалившемуся командиру» танкового корпуса о его увольнении из вермахта, понижении в чине и приказал доставить его самолетом в тюрьму вермахта Моабит. Начиная с этого момента никаких новых событий не произошло.

Генерал-лейтенант Гейм находился в одиночном заключении до апреля 1943 года без обвинения, без судебного следствия, без допросов и каких-либо объяснений. Его никто не навещал, и он не получал почты. В конце апреля без какой-либо мотивировки его освободили и перевели в лазарет Целендорф. Спустя три месяца «обвиняемому Гейму» сообщили, что предшествующее «увольнение из вермахта» было заменено на отставку. На этом дело было закончено.

Ровно через год, в августе 1944 года, генерал-лейтенант Гейм вновь был отправлен на фронт, получив должность командира в Булони.

«Решения, необходимые в таких случаях в соответствии с опытом военной истории», были приняты.

Фронт объят пламенем

На севере и западе царила порядочная неразбериха, поэтому довольно сложно что-либо писать о тех днях.

Совершенно неожиданно стали появляться названия нескольких сотен рот, отрядов и полков, и так же неожиданно одна ситуация сменяла другую, человеческий фактор ослабевал, время диктовало свои условия.

Обстановка до 22 ноября 1942 года

Так было, так есть и так будет: там, где людям, оказавшимся в бедственном положении, создают порядок, они воспрянут духом. Там, где их лишают порядка, они гибнут и увлекают за собой других.

Сначала 76-я пехотная дивизия заняла часть шоссе в северном направлении, затем ураган войны бросил в водоворот событий 178-й и 203-й полки и оттеснил их до северо-восточного угла котла. Остатки 76-й пехотной дивизии располагались между 113-й и 44-й пехотными дивизиями в течение последующих шести недель, но при этом никто не собирался и думать о том, что им досталась спокойная позиция. Несколько слов следует сказать о 2-м батальоне, насчитывавшем в октябре около четырехсот двадцати человек, из которых по состоянию на 19 ноября было потеряно около двухсот. С этим батальоном мы встретимся еще раз 13 января, когда в его рядах останется в живых лишь сто шестьдесят человек, а как с ними распорядилась судьба, можно будет прочесть на нескольких последующих страницах.

Временные обстоятельства объединили 108-й и 103-й мотопехотные полки, а 19 ноября ситуация вынудила их отправиться в сторону Карповки. Когда пехота была уже не в состоянии держать оборону, 53-й артиллерийский полк оставил свои удобные позиции на севере, вступил еще раз в бой под Вертячим, чтобы своими батареями, стоявшими не на возвышенности, обстреливать танки. Тут вновь объявился 79-й мотопехотный полк, но теперь в силу потерь он сократился до батальона. Почти то же самое произошло с 64-м мотопехотным полком. Те, кому в полках удалось избежать боев на прорыв обороны, спасались в котле, казавшемся безопасным. Нападение застало 120-й мотопехотный полк на высоте 111,1, подразделение тяжелой артиллерии 160-го артиллерийского полка сделало свой последний выстрел, 29-й саперный батальон отступил в сторону Цыбенко. Прорыв на севере был также началом выступления 134-го полка, который должен был собраться в районе Калача. В середине сентября об этой части уже ничего не было слышно. Следует также упомянуть «Боевую группу Штрак». И вновь на фоне всех событий возникают новые названия. 3-я мотопехотная дивизия в то время перешла Дон под Вертячим, чтобы занять позиции на высотах 113 и 111 между 16-й танковой и 60-й мотопехотной дивизиями.

19 ноября дивизия отправилась маршем в направлении Дона, чтобы вновь захватить мост через реку, но только в сторону Калача, так как западнее Дмитриевки был получен новый приказ, после которого дивизия карабкалась по холмам старого русского учебного полигона севернее Мариновки.

На юге находилась 279-я пехотная дивизия, задетая северным флангом русского прорыва южнее Сталинграда. Не располагая данными о размерах наступавшей катастрофы, дивизия перешла в контратаку и вновь овладела передним краем своей обороны и обороны 20-й румынской дивизии. Это была одна из дивизий, которым пришлось испытать очень много, но особо выделить одну дивизию означало бы задвинуть на задний план другие.

Когда началось большое наступление, 834-я мотопехотная дивизия держала оборону в своих опорных пунктах «Лютцов» и «Шарнхорст», а затем двумя километрами южнее, далее на плацдарме под Переполным, чтобы, наконец, в районе Мал. Россошки прекратить свое существование. В то время как командир дивизии с большей частью штаба улетал на самолете из котла, чтобы сформировать новую дивизию, 534, 535 и 536-й полки с этого самого момента разделили судьбу рейхсгренадерской дивизии.

Утром того дня, когда началось окружение, подошли еще триста пятьдесят человек со стороны Чира, куда были доставлены по железной дороге. Они прибыли как раз вовремя для того, чтобы принять смерть вместе с другими. Людей посадили в грузовики 113-й дивизии и сказали, что они должны быть первыми и проложить путь другим. Солдаты понимали, что случилось что-то невероятное.

В их сумках лежали приказы о выступлении, солдатские книжки, мундиры и брюки были новыми, и почти такими же новыми были винтовки и каски.

19 ноября около полудня они подошли к встретившему их лейтенанту и спросили его, долго ли им еще добираться. «Скоро будете на месте», – ответил лейтенант двусмысленно. Солдат приняли 5, 6 и 7-я роты. Когда загремели взрывы, они сначала слегка вздрогнули, но, стыдясь друг друга, попытались скрыть возникшее чувство страха. Вскоре они узнали о том, что происходит, после этого стыдливость исчезла, и в их сердцах поселился ужас, но все они были готовы к действиям.