Книга Я ненавижу тебя, только не бросай меня. Пограничные личности и как их понять - Хэл Страус

Конфликты в подростковом возрасте

Проблемы сепарации-индивидуации повторяются в подростковом возрасте, когда вопросы идентичности и близости с другими вновь выходят на первый план. Во время фазы воссоединения как в младенчестве, так и в подростковом периоде ребенок скорее реагирует на других, и особенно на родителей, чем сам совершает действия по отношению к ним. В то время как двухлетний малыш пытается завоевать одобрение и восхищение родителей, копируя их идентичность, подросток пытается копировать сверстников и перенимает поведение, осознанно отличающееся – и даже диаметрально – от поведения родителей. В обоих случаях в основе ребенка в меньшей степени лежат независимые внутренние потребности и в большей – реакции на важных для него людей в ближайшем окружении. Поведение становится формой поиска новой идентичности, а не укрепления уже сформировавшейся.

Неуверенная в себе девочка-подросток может без конца раздумывать о своем бойфренде в стиле «любит – не любит». Неспособность интегрировать такие позитивные и негативные эмоции и сформировать четкое и последовательное восприятие других заставляет и дальше использовать расщепление как защитный механизм. Неспособность подростка поддерживать ощущение константности объекта приводит впоследствии к проблемам с установлением последовательных доверительных отношений, с пониманием ядра своей идентичности и с умением переносить тревогу и фрустрацию.

Зачастую целые семьи прибегают к пограничной системе взаимодействия, когда недифференцированные идентичности членов семьи попеременно сливаются друг с другом, а затем вновь отделяются. В одной такой семье Мелани – девочка-подросток – была тесно связана со своей матерью, страдающей от хронической депрессии и чувствующей себя покинутой изменяющим мужем. Поскольку муж часто где-то пропадал, а остальные дети были еще слишком малы, мать цеплялась за дочь, пересказывая ей интимные детали своего несчастного брака и нарушая ее личное пространство навязчивыми вопросами о друзьях и занятиях. Чувство ответственности за счастье матери так мешало Мелани, что в какой-то момент она уже не могла позаботиться о собственных потребностях. Она даже выбрала ближайший колледж, чтобы продолжать жить дома. В итоге Мелани начала страдать от нервной анорексии, превратившейся в основной для нее механизм контроля, независимости и утешения.

Таким же образом мать Мелани чувствовала свою ответственность и вину за болезнь дочери. Мать искала утешение в экстравагантных тратах (которые она скрывала от мужа), а затем оплачивала счета, воруя деньги с банковского счета Мелани. Мать, отец и дочь оказались в ловушке, в болоте испорченной семейной жизни, с которым они были не в силах бороться и из которого не могли убежать. В таких случаях лечение ПРЛ может потребовать лечения всей семьи (см. главу 7).

Травмы

Серьезные травмы – потеря родителя, игнорирование, отверженность, физическое или сексуальное насилие – в ранние годы развития могут повысить риск ПРЛ в подростковом возрасте или во взрослой жизни. И действительно, истории болезни пограничных пациентов обычно похожи на опустошенное поле битвы, на котором оставляют свои шрамы разрушенные отношения в семье, частое насилие и эмоциональные лишения.

Норман Мейлер описывал эффект, который оказывало на Мэрилин Монро отсутствие в ее жизни отца. Несмотря на то что оно внесло свой вклад в ее более позднюю эмоциональную нестабильность, оно также по иронии судьбы стало одной из мотивирующих сил в ее карьере:

Выдающиеся актеры часто обнаруживают, что обладают дарованием, сперва остро пережив кризис идентичности. Ощущение обычного, заурядного «Я» – не то, что способно их удовлетворить, да и сама острота переживания приобретает у них экстремальную форму. Сила, движущая великим актером в юности, – непомерное честолюбие. Беззаконие и безумие – крестные родители великого актера. Классический пример кризиса идентичности – ребенок, потерявший кого-то из родителей, но тот же ребенок без труда становится кандидатом в актеры (ведь наиболее плодотворный способ создать новое, приемлемое «Я» – это примерить на себя роль)[69].

Так же и принцесса Диана, отвергнутая матерью и воспитанная холодным и отстраненным отцом, проявляла сходные черты. «Я всегда думала, что из Дианы выйдет отличная актриса, потому что она отлично вживалась в любую роль», – говорила ее бывшая няня Мэри Кларк[70].

Прожившая значительную часть раннего детства в приюте, Мэрилин была вынуждена научиться выживать с минимумом любви и внимания. Больше всего пострадало ее самоощущение, что позднее привело к манипулятивному поведению в отношении любовников. Для Дианы ее «глубокое ощущение недостойности» (говоря словами ее брата Чарльза) обернулось препятствиями в отношениях с мужчинами. «Я всегда держалась подальше [от бойфрендов], мне казалось, от них одни проблемы, и я не могла справиться с этим эмоционально. Думаю, у меня было очень много проблем»[71].

Конечно, не все дети, пережившие травму или насилие, становятся пограничными взрослыми; так же как и не все пограничные взрослые пережили в прошлом травму или насилие. Кроме того, большинство исследований последствий детских травм основываются на умозаключениях, сделанных на основе рассказов взрослых, а не на лонгитюдных исследованиях, прослеживающих изменения детей на протяжении всего их взросления. Наконец, другие исследования продемонстрировали преобладание не самых тяжелых травм в прошлом пограничных пациентов, особенно игнорирования (иногда со стороны отца) и строгих, скудных супружеских связей, исключающих адекватную защиту и поддержку ребенка[72][73][74]. Тем не менее большое число статистических и практических свидетельств говорят в пользу наличия связи между различными формами насилия, игнорирования и ПРЛ.

Врожденное или приобретенное

Вопрос о врожденном и приобретенном – это, безусловно, давняя и сложная проблема, применимая ко многим аспектам человеческого поведения. Появляется ли ПРЛ из-за биологической склонности, унаследованной от родителей, или же из-за того, как родители справлялись – или не справлялись – с воспитанием? Как биохимические и неврологические признаки расстройства вызывают заболевание – или на самом деле они вызываются заболеванием? Почему некоторые люди страдают от ПРЛ, даже несмотря на здоровое воспитание? Почему другие, чье прошлое переполнено травмами и насилием, не заболевают?