Книга Генерал Кутепов - Святослав Рыбас

Вы лжете! Русский офицер никогда не был ни наемником, ни опричником.

Забитый, загнанный, обездоленный не менее чем вы условиями старого режима, влача полунищенское существование, наш армейский офицер сквозь бедную трудовую жизнь свою донес, однако, до Отечественной войны — как яркий светильник — жажду подвига. Подвига — для счастья Родины.

Пусть же сквозь эти стены услышат мой призыв и строители новой государственной жизни:

Берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть".

Призыв Деникина ничего не изменил, никого не спас, только показал всему офицерскому корпусу, что у него есть прямые и твердые офицеры. Во время смуты и это было важно.

Шестого июня началось последнее русское наступление. 8-я армия генерала Корнилова прорвала фронт примерно на тридцать километров, были заняты города Калуш и Галич, взяты десятки тысяч пленных. Планировалось, что ударная группа 6-й и 11-й армий войдут в этот прорыв. Но вышло иначе.

Разложение настолько глубоко проникло в солдатскую массу, что она предпочитала боевым действиям митинговые обсуждения приказов. Как только австрийцы получили подкрепление более сильными германскими частями и двинулись в контрнаступление, русские корпуса и дивизии покатились назад.

После ночного боя 6-я Сибирская дивизия отступила левым флангом, загнув его, и туда, как в дыру, хлынул противник. У него была ближайшая цель захватить местечко Езерно, где находились огромные фронтовые склады Юго-Западного фронта, и выйти в тыл 8-й армии, сосредоточенной на Тарнопольском плацдарме.

Преображенский полк в составе Петровской бригады стоял в резерве в Тарнополе.

Шестого июля Верховный Главнокомандующий приказал для ликвидации прорыва направить из резерва фронта Петровскую бригаду. В обед Кутепов собрал офицеров и отдал приказ незаметно подготовиться к срочному выступлению. Полк по тревоге был построен, у солдат при себе не было ранцев, одни подсумки. Собирался дождь, низкие тучи не обещали легкого перехода.

Кутепов сказал речь, которая проста и понятна всем: только победа даст свободу Родине. Он закончил такими словами:

— С вами говорит ваш старый командир для того, чтобы вы не могли потом сказать, что он не предупредил вас в грозную минуту. Россия в опасности. Все простить можно. Нельзя простить предательства. Преображенцы предателями не были. Пусть шкурники остаются — они не нужны. Полк сейчас выступит и пойдет со мной. В ружье!

Хлынул ливень, словно природа показывала, что впередц тяжелый путь. Полк развернулся и двинулся ровным маршевым шагом. Шли целую ночь, промокшие и озябшие.

На рассвете вошли в деревню Мшаны. На обочине, верхом на коне, Кутепов пропускал мимо себя уставших солдат. Увидев отстающих, сбивающихся с ноги, громко подбадривал:

— Эх, Федора Ивановна, неужто заморился!

Эти знакомые немудреные слова действовали на людей, как приближающийся родной дом на путника. Солдаты поднимали головы, весело усмехались командиру и "давали ногу".

— Спасибо, братцы, за переход!

— Рады стараться! — прогремело в ответ.

Светало. Квартирьеры разводили людей по домам, можно было высушиться и поспать. Вскоре полк видел сладкие сны.

Но Кутепову было не до сна. В деревне стоял штаб 3-й пехотной дивизии, чьи окопы были в нескольких верстах впереди деревни вместе с окопами 176-й пехотной дивизии. Было тихо. Судя по карте, противник пока не угрожал. Однако Кутепов не обращает внимания ни на тишину, ни на усталость и приказывает команде конных разведчиков: на передовую проверить позиции, подступы к ним и дух тех частей.

Только после этого он прилег.

Взошло солнце. На площади у церкви разорвалась очередь шрапнели. Кутепов выскочил на улицу. К нему скакал разведчик: немцы в версте от деревни! Разведчики наткнулись на германские цепи, которые они сперва приняли за отходящие части 176-й дивизии. Было до презрения понятно, что дивизия ночью оставила позиции.

Преображенцы не отойдут. Кутепов командует 2-му и 3-му батальонам контратаковать немцев, обеспечить фланги и пулеметами прикрыть переправу через гать позади деревни. С юго-западной окраины Мшан потянулась пехота 3-й дивизии. Больше впереди никого не было. Только пулеметные команды и две батареи остаются от ушедших помогать преображенцам. В несколько минут надо уставшим солдатам прийти в себя, изготовиться к бою, занять позиции. А немцы уже в деревне. Кутепов ждет. К нему подбегают связные:

— Батальон по тревоге поднят! К атаке готовы!

— Готовы!

— Готовы!

Со стороны 3-го батальона слышатся звуки трубы, играющей сигнал атаки. Сигнал принимают трубачи 2-го батальона. В утреннем, еще не разбитом выстрелами воздухе летит команда: слушайте все! Эхо подхватывает, стихает. И снова двенадцать труб повторяют сигнал.

Двумя короткими контратаками Кутепов отбросил наступающих версты на две от деревни. На преображенское "Ура!" отозвались роты, стоявшие в резерве, и без команды бросились на поддержку своим. Но ведь общая задача — это оборона. Надо остановить немцев, пока не взорвут склады в Езерно и не перегруппируются войска. И Кутепов понимает, что порыв преображенцев скоро будет остановлен, придется отступать, как бы ни было это горько.

Он поднимается на колокольню, лестница скрипит под его тяжелым телом. Ему тридцать пять лет, он могуч и бесстрашен, он командует первым полком России. Но Россия больна!

С колокольни было видно, что немцы обтекают Мшаны справа и слева, собираются выйти в тыл. Надо отводить оба батальона назад. В голове Кутепова проносятся, как видения, сцены этого отступления: на плечах преображенцев немцы должны ворваться в деревню, а узкая переправа по гати не успеет пропустить его полк.

Отступать нельзя! И отступать надо. Нужна жертва. Как всегда на войне, необходимо пожертвовать частью людей и не дать погибнуть другим. Без колебаний. На то он и командир.

План Кутепова прост, но для его успеха от обреченной части требуется не просто стойкость, а героизм.

Полковник вывел находившийся в резерве 1-й батальон вперед к отступающим и приказал рассыпаться по волнистому гребню и держаться во что бы то ни стало, пока полк не оттянется, и, пропустив эти части через себя, прикрывать их отход, сдерживая наступление немцев с фронта. Затем начать собственный отход, перекатываясь назад от рубежа к рубежу.

Кутепов остается с 1-м батальоном. Постепенно отходят 2-й и 3-й, все тяжелее бой ложится на остающуюся часть.

Люди устали. Палит солнце, хочется пить. Надолго ли хватит силы духа? Но Кутепов обходит залегший батальон — прямо по гребню, под выстрелами, идет вместе с адъютантом полка Малевским-Малевичем и офицерами штаба. Зачем он так рискует? Но солдаты на него смотрят и начинают приходить в себя, загораться злым огнем боя. Ротные командиры встречают Кутепова, каждый на своем участке, докладывают ему и провожают, идя рядом во весь рост. Вокруг ложатся пули. Кутепов продолжает идти, не обращая внимания на обстрел, останавливается, делает замечания солдатам, глядя снизу вверх. Разрыв снаряда. Он разорвался чуть ли не у самых ног Кутепова. Полковник отброшен на несколько шагов. По окопам проносится: "Командир убит!" Все его спутники — лежат. Но снова происходит чудо: через несколько секунд павшие оживают, Кутепов встает и идет дальше, продолжая свой страшный обход. Только один из сопровождавших офицеров — Мещеринов никогда уже не встанет. Судьба выбрала его.