Книга Борис и Глеб - Андрей Ранчин

Теоретически существует несколько вариантов решения этого ребуса. Вариант первый: мать Бориса и Глеба (или по крайней мере младшего из братьев) — княгиня Анна, законная супруга князя Владимира. Именование ее «болгарыней» недостоверно, либо же так названа Анна. Вариант второй: неверны указания древнерусских источников на молодость Бориса и отроческий возраст Глеба в год их убиения: если в реальности Глеб был намного старше, матерью обоих могла быть некая «болгарыня», супруга Владимира — еще язычника. Вариант третий: возраст Бориса и Глеба не искажен, но их мать — не законная супруга князя, а либо кто-то из прежних жен[44], либо какая-то наложница. Вариант четвертый: неверна летописная дата смерти Анны, она скончалась намного раньше, и либо оба брата, либо младший, Глеб, — дети от новой жены Владимира.

Второй из вариантов наименее вероятен, хотя его приверженцы есть и среди серьезных историков: устная и письменная традиция могла исказить точный возраст (здесь возможны неточности, вызванные ошибками памяти), но едва ли мыслимо превращение взрослого князя в полудитя. Такое предполагаемое отступление от истины невозможно объяснить никакими ссылками на стремление агиографов подчеркнуть особенную чистоту младшей из жертв — святого Глеба — и особенную тяжесть греха Святополка, предавшего смерти отрока, почти что малого ребенка[45]. Столь же маловероятен и четвертый вариант решения проблемы установления материнства: так как летописная дата кончины княгини Анны была, скорее всего, заимствована из церковного помянника или из надгробной надписи, она должна быть точна[46]. Зато первая версия, как и третья, заслуживает внимания.

Едва ли у Бориса и Глеба были разные матери — все письменные памятники называют их родными братьями не только по отцу, но и по матери, и подчеркивают их сердечную привязанность друг к другу и заботу Бориса о младшем брате. Кажется, нет никаких оснований видеть в этом отражение агиографической установки — гипотетического желания книжников «породнить» двух мучеников[47].

Остановимся на поздних свидетельствах о материнстве Анны, чтобы оценить их весомость.

Историк первой половины XVIII века В.Н. Татищев ссылался на всё ту же Иоакимовскую летопись: «По сказанию Иоакимову, Борис и Глеб дети Царевны Анны». Признавая, что это известие «весьма вероятно», В.Н. Татищев предполагал: «она была дочь Петра Короля Болгарского, внука (внучка. — А. Р.) Романова (византийского императора Романа II. — А. Р.), а Василию и Константину Императорам племянница родная». На самом деле девицу-родственницу Марию за болгарского царя Петра выдал не Роман II, а его дед Роман I Лакапин, но она была не дочерью, а внучкой императора: ее отцом был сын Романа I Христофор. Так что если бы Анна была дочерью болгарского правителя и родственницы василевса Романа I, она приходилась бы императорам братьям Василию и Константину не племянницей, а троюродной сестрой. По другим выкладкам В.Н. Татищева, основанным на недостоверных источниках, за болгарского царя Петра мог выдать свою сестру Роман II. В таком случае Анна будто бы приходилась двоюродной сестрой императорам Василию и Константину. Но этот брак — фикция.

Если отцом Владимировой супруги был болгарский царь, древнерусский летописец имел все основания именовать Анну «болгарыней». В.Н. Татищев, первым из историков предположивший, что Владимир намеревался передать киевский престол Борису, считал: князь желал возвести Бориса на киевский трон «по учиненному брачному договору или по любви» к Анне — своей христианской супруге.