Книга Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична - Элеонора Прохницкая

Надо сказать, что этот старый добродушный лев был нашим кормильцем. В городах, где в продаже не было мяса, а также за границей с целью экономии валюты мы просили ассистента, ухаживающего за Уралом, отрезать нам от его дневной порции кусок мяса, из которого мы варили на несколько дней себе обед.

Мне особенно запомнились обеды из «львиного» мяса на гастролях в городе Казани.

Н. Дурова с морскими львами в цирке

В первом отделении цирковой программы участвовали жонглеры, канатоходцы, дрессировщики собачек, попугаев и пр. Так вот, в первом отделении тогда работала Наталья Дурова с дрессированными морскими львами. Надо честно признаться, что номер у нее был очень слабый. Животные ее не слушались, разбредались по манежу кто куда, не выполняли ее команды. Однажды один из этих львов откусил ей палец. Тем не менее зрители аплодировали, потому что в манеже выступала артистка со знаменитой фамилией Дурова!

Наташа была мягким, добрым, интеллигентным человеком, и мы с ней быстро подружились.

В те годы, а это 1966–1967 гг., в Казани в магазинах продавалась только конина, поэтому мы совершенно бессовестно объедали нашего льва Урала, в рацион которого входила исключительно говядина. Я готовила еду, и Наташа часто обедала с нами.

Однажды она мне сказала: «Если в магазинах продают конину, значит, где-то должен быть склад шкур убитых животных. Из хорошо выделанной лошадиной шкуры выйдет шикарное манто!» Купить в то время шубу из натурального меха было несбыточной мечтой, и Наташина идея мне показалась заманчивой.

Всю организаторскую работу Наташа взяла на себя. Она была чрезвычайно умна, находчива и непревзойденным оратором. Наташа без особых усилий могла убедить кого угодно в чем угодно.

Она быстро нашла мясоперерабатывающий завод и узнала адрес склада, где хранились лошадиные шкуры. Склад был завален лошадиными шкурами. Мы стали выбирать. Наташа отобрала себе темно-коричневые, а я — светло-бежевые. Наташа вручила кладовщицу заранее заготовленное ею письмо от директора цирка, что «Н. Дуровой и Э. Кио требуются для работы лошадиные шкуры», и, таким образом, мы их получили бесплатно. За 3 месяца гастролей в Казани Наташа сумела не только найти первоклассного скорняка, но и организовать пошив шуб. К шубам мы заказали себе головные уборы: Наташа — большой берет, наподобие как у Татьяны Лариной при встрече с Евгением Онегиным на балу в последнем акте оперы П. Чайковского «Евгений Онегин», а я почему-то заказала себе головной убор точь-в-точь как у генерала Де Голя.

Из Казани в Москву мы уезжали в обновках: Наташа — в широком темно-коричневом манто, а я — в бежевой приталенной шубке, двубортной, с погончиками. Шубы были невыносимо тяжелые, давили на плечи, но, как говорится, «лопни, но держи фасон!».

Когда мы с Наташей появились в этих нарядах в здании Союзгосцирка «на лестнице тщеславия», у артисток цирка от зависти изменился цвет лица: что это за мех?! Где вам удалось купить такую роскошь?!

— Да совершенно случайно у одного иностранца, — спокойно парировала Наташа.

После Казани мы отправились на гастроли в ГДР, где мы с Наташей сумели купить по натуральной мутоновой шубе.

Еще Наташа покупала яркие крупные украшения: клипсы и кольца. Она надевала их не только в манеж, но носила их в жизни. Никаких натуральных изумрудов и сапфиров, о которых сейчас идет неприличный спор, я за все время общения с Наташей на ней не видела, и она мне ничего об этом не рассказывала.

Она много говорила о своем сыне Мише, тосковала по нему и сожалела, что не может уделять ему большего внимания.

Муж Натальи Михаил Болдуман был намного старше ее, а, как известно, от пожилых пап и молодых мам рождаются гениальные дети. Вот таким ребенком был Мишенька. Он необычайно быстро развивался, в учебе опережал своих сверстников.

Наташа рассказывала мне, как Мишенька в 8 месяцев сказал свое первое слово, но не «мама» и не «папа».

Наташа держала сыночка на руках, стоя у окна. Окна их квартиры на улице Горького выходили на Центральный телеграф.

Мишенька смотрел на вращающийся глобус и вдруг ясно и отчетливо произнес: «Африка».

У нас с Наташей надолго сохранились теплые, дружеские отношения. Из-за большой загрузки Наташи на работе в «Уголке Дурова» и моей занятости на озвучивании виделись мы с ней редко, но очень часто перезванивались.

Наташа жаловалась на проблемы в «Уголке» и человеческое предательство. Она была доверчива, как ребенок, а люди, которым она делала добро, строили ей козни.

Но самой больной темой для нее были несложившиеся отношения с сыном, которого она бесконечно любила.

В сущности, при всей ее публичности Наташа была одинока. Она все принимала близко к сердцу. Много курила.

Она часто жаловалась на боли в сердце и плохое самочувствие. На мои советы лечь на обследование и лечение она отвечала: «Сейчас не могу. Вот решу такой-то вопрос, сделаю то-то и то-то, вот тогда…» У нее не хватало времени, чтобы серьезно заняться своим здоровьем…

Дружба с Натальей Дуровой, талантливым и светлым человеком, оставила в моей душе глубокий след…

Эмиль получил ставку 25 рублей за каждое выступление. И понеслось… Звание заслуженного артиста, зарубежные гастроли, слава, деньги! Виват, Эмиль Кио!

А я продолжала оставаться в тени своего уже знаменитого мужа, работая его ассистенткой, которую он «распиливал» пополам и запихивал в разные аппараты…

В 1967 году я ждала ребенка. Беременность проходила легко, без каких-либо отклонений или осложнений. Наши гастроли проходили в Сочи. Я ежедневно делала заплывы до буя и обратно, будучи на восьмом месяце. Мы познакомились с Олегом Стриженовым и его женой Мариной, которые отдыхали рядом с гостиницей цирка в доме отдыха ВТО.

Марина посоветовала мне рожать в роддоме Клары Цеткин, где рожала она свою дочь, и продиктовала мне адрес роддома. Две недели до родов я находилась в Москве в нашей новой кооперативной квартире в Марьиной Роще, построенной на деньги, которые, поступив по-мужски, вернул мне Борис Владимиров.

Все это время со мной была моя мама. Эмиль находился на гастролях в Одессе.

В соседнем подъезде дома в Марьиной Роще жили Николай Рыбников с Аллой Ларионовой и две их очаровательные рыжеволосые малютки-дочки.

Всего один раз нам с Эмилем посчастливилось провести в компании с этой красивой знаменитой парой. Запомнила, как Алла говорила: «До чего же мне надоели детские горшки и их сранки!»

В полночь 30 сентября я проснулась оттого, что в кровати подо мною хлюпает вода.

Мама сказала, что это отошли воды и что немедленно нужно ехать в роддом.

В роддоме Клары Цеткин меня осмотрела дежурный врач, парторг роддома, и определила, что утром первого октября я должна родить.